В 1981 году Николая Константиновича наградили медалью академика С. П. Королева «За выдающийся вклад в становление отечественной космонавтики». Байбаков был поражен: с чего такая честь? А людям, которые продвигали дело освоения космоса, просто хотелось выразить свою благодарность. Как они могли еще это сделать?
Это был большой космический проект «Энергия-Буран». Советский многоразовый транспортный космический корабль. Задумывался он в первую очередь как военная система — для решения целевых задач в области обороны. Но, по мнению его создателей, перспективы «Энергии-Бурана» были гораздо шире.
Вахтанг Дмитриевич Вачнадзе, в то время начальник Главного управления по космической технике Министерства общего машиностроения вспоминает, как впервые проект постановления правительства по «Энергии-Бурану» обсуждался в Госплане: «Это был 1975 год. У Н. К. Байбакова народу собралась туча: министры, руководители подразделений… Обсуждали много вопросов по постановлению: для чего нужен этот проект, сколько будет стоить, почему, как?.. Я подробно доложил. Николай Константинович внимательно выслушал и дал своим специалистам поручения — подготовить предложения по всем возникшим вопросам. Главное, что требовалось „переварить“ — стоимость программы — 8,5 миллиарда рублей. Забегая вперед скажу, что программа эта обошлась стране почти в два раза больше — в 15 миллиардов рублей».
Как рассказывает Вачнадзе, после той первой встречи он еще не раз приезжал к Байбакову — смотрели, уточняли, переделывали. И вот окончательный вариант был готов. Вместо своей подписи председатель Госплана СССР написал такую фразу: «Эта программа нанесет большой ущерб другим отраслям народного хозяйства. Байбаков». На словах он объяснил: это очень большие деньги, но будет постановление правительства — выполним. «Я человек дисциплинированный», — добавил Байбаков.
Так и случилось. Постановление все-таки приняли. И Николай Константинович помогал всем, чем мог. «В 1979 году, когда я уже был генеральным директором НПО „Энергия“, — вспоминает Вахтанг Дмитриевич, — Байбаков посетил нас. Мы принимали его в ЦУПе (Центр управления полетами). Он присутствовал во время сеансов с космонавтами, знакомился с тем, как проходит связь. Держал себя просто и очень доброжелательно. Сам убедился в том, что деньги идут не „на ветер“, а на космос. Потом стали обсуждать некоторые наши проблемы, состоялся откровенный разговор, и мы стали свидетелями мудрости и прозорливости этого человека». И добавим от себя — подружились на многие годы. Даже тогда, когда Байбаков ушел со своего высокого поста, они с удовольствием приглашали Николая Константиновича в Королев, награждали почетными отраслевыми наградами и даже избрали его в 1992 году действительным членом Академии космонавтики им. К. Э. Циолковского. Уж такого наш герой совсем не ожидал…
Как и не ожидал он того, как сложится судьба «Энергии-Бурана». Стремительно меняющейся стране было уже не до космоса. Свой первый и единственный космический полет корабль совершил 15 ноября 1988 года. В 1990 году все работы были приостановлены. А в 1993 году программа была закрыта. Единственный летавший в космос «Буран» в 2002 году был раздавлен рухнувшей крышей монтажно-испытательного комплекса на Байконуре. Другие «Бураны», в космос не летавшие, продавались оборотистыми бизнесменами в Австралию, передавались кому-то в лизинг, исчезали из ангаров в России и появлялись в музеях Западной Европы. Один «Буран» до сих пор стоит в Москве в Парке культуры и отдыха им. Горького. Как поется в песне «Машины времени», «зато любой сюда войдет за пятачок, чтоб в пушку затолкать бычок и в трюме посетить кафе и винный зал». Такого Байбаков не мог представить себе даже в самом страшном сне!
На острие научно-технического прогресса
Каждый, с кем мы беседовали о Николае Константиновиче, обязательно подчеркивал: наш герой был необыкновенно открытым и увлекающимся человеком, отслеживал всё новое и передовое и, если была хоть малейшая возможность двинуть дело, брался за это всей душой. Как подметил его заместитель П. А. Паскарь: «Трудно простым перечислением сказать о том новом, передовом, что было внедрено в производство в различных отраслях народного хозяйства». Примеров можно привести огромное количество. Так, например, нельзя не удивиться тому, как активно Н. К. Байбаков поддерживал первые шаги в нашей стране электронно-вычислительной техники.
Сегодня мы живем в эру компьютерной революции. За короткий период времени изобретение персональных компьютеров и их бурное распространение изменили почти все стороны нашей цивилизации: связь, транспорт, быт и многое, многое другое. В ряде областей развитие компьютерных технологий обеспечило создание принципиально новых средств труда и новых технологических возможностей… Вот хотя бы горячо любимая Николаем Константиновичем геология. По мнению заслуженного деятеля науки профессора Владимира Семеновича Славкина, именно компьютерная революция привела к тому, что в геологии открылись совершенно новые горизонты. Сегодня, используя прогрессивное программное обеспечение, геологи возвращаются на уже, казалось бы, изученные вдоль и поперек территории и поражают нас новыми открытиями.
А начиналась компьютерная революция в геологии под непосредственным руководством Н. К. Байбакова. Рассказывает академик Николай Павлович Лаверов: «Николай Константинович всегда чувствовал значимость новых научно-технических решений. В годы, когда он работал председателем Госплана страны, я занимался новыми технологиями в системе Минатома, а затем Министерства геологии СССР. Особенно мне запомнилось решение проблемы геофизических работ при поисках и разведке нефти и газа Западной и Восточной Сибири, на Сахалинской акватории. Технология геофизических работ в 1960-х годах была недопустимо отсталой и существенно сдерживала выбор мест для бурения, открытие месторождений. Требовалось перевести геофизические работы на новые методы с использованием сейсмических станций с цифровой записью данных и их обработкой на современных ЭВМ. Ни того, ни другого страна не имела. В. И. Игревский — заместитель министра, отвечавший за разведку нефти и газа, В. В. Серединский — член-корреспондент АН СССР, начальник геофизического управления, М. К. Полшков — директор ВНИИГеофизики и я, отвечавший в министерстве за научно-технические разработки, попросили Николая Константиновича рассмотреть эту проблему основательно. Н. К. Байбаков с большой заинтересованностью и глубоко вник в суть дела, требовавшего решения сотни частных сложных вопросов, и оказал исключительную помощь в том, что наши геофизики за короткий период смогли перейти на принципиально новую технологию геофизических работ, радикально повысившую эффективность поисков нефти и газа.
