Сын офицера-фронтовика, Юрий родился в 1948 году в Крыму, откуда семья переехала на Северный Кавказ, в Орджоникидзе. В школе Морозов с головой ушел в радиотехнику. Смастерив простенький передатчик, он стал «радиохулиганом» — передавал в эфир записанные на рентгеновских снимках "Rock Around The Clock" Билла Хейли, "Тюремный рок" Элвиса Пресли, "Twist Again" Джонни Холидея. (Опыты нелегального ди-джейства пришлось резко бросить, когда на улицах города появились машины-пеленгаторы).
Однажды он услышал по радио Бейрута "Can`t Buy Me Love". С этого момента началась его битломания. За гитару он взялся, как считает сам, безумно поздно — в 19 лет. Первое время гармонии, партии баса и соло-гитары он «снимал» на слух — с радиоэфира и пленок, прошедших, по меньшей мере, десять перезаписей. Отделить там один звук от другого для человеческого уха было неимоверно сложно. Тем не менее именно таким способом Морозов разучил около сотни песен Beatles, Rolling Stones и Kinks. (Видимо, это и был его первый шаг в профессию звукорежиссера).
Следующим этапом было создание в 1969 году рок-группы «Босяки». Здесь Морозов попробовал сочинять свои песни. Но в провинции было душно, и в 1972-м он перебрался в Ленинград, где устроился звукооператором на студию грамзаписи «Мелодия». В двадцать шесть лет (как окончивший институт без военной кафедры) он был призван в армию.
Еще в карантине при его участии сколотилась небольшая группа эстетов из числа петербуржцев, одесситов и рижан. Они создали рок-бэнд, и конец "курса молодого бойца" ознаменовался концертом в солдатском клубе. К ужасу командного состава, Морозов, вопя, как зарезанный, исполнил "Monkberry Moon Delight". "Эта маккартниевская штучка, — вспоминает он, — пронзила половину душ гарнизона".
Вскоре «деды» стали будить его по ночам, требуя, чтобы он сбацал эту самую "Убери мандалай". Словно агент западной разведки, Морозов потихоньку растлил целый взвод секретной радиомастерской ПВО — все срочно учились петь, играть и отбивать рок-н-ролльные ритмы. Никого уже не интересовали дембельские альбомы, сержантские лычки и прочие, по выражению Морозова, "амулеты папуасского обихода".
Отслужив, он вернулся на «Мелодию». Новым его увлечением стал виртуоз-гитарист Джон Маклафлин. "Я не расставался с гитарой за обеденным столом, сидя на унитазе и даже читая книгу — автоматически блудил пальцами по грифу, не давая расслабиться себе ни на секунду", — вспоминает Морозов. В иные дни он играл по 20 часов в сутки. На подпольных питерских сейшенах того периода он выступал с клавишником Олегом Гусевым (ныне маститый клипмейкер), гитаристами Александром Ляпиным (экс-"Аквариум") и Юрием Ильченко (из раннего состава «Мифов» и "Машины времени").
В 1976-м Морозов — по-прежнему в одиночку — записал 24-минутный магнитоальбом "Свадьба кретинов". Тайными тропами он разошелся по СССР и сделал его имя известным всему рок-андеграунду. (Лидер «Крематория» Армен Григорян никогда не скрывал, что на его творчество сильно повлиял Морозов, "питерский рокер-одиночка, выпускающий по несколько альбомов в год").
Но пример, который подавал Морозов-звукорежиссер, был, пожалуй, важнее примера Морозова-сочинителя. "Если такие записи смогли сделать в Питере, — рассуждали советские рокеры, вертя в руках бобины с его альбомами, — почему бы не попробовать и нам?..". В этом смысле творчество Морозова безусловно повлияло на бум "магнитофонного рока" середины 1980-х.
Между тем один альбом следовал за другим. "Делиться сокровенным с магнитофонной лентой мне было гораздо приятнее, чем с тусовкой", — говорит Морозов. Итогом этой работы в подполье стали 57 магнитоальбомов. Даже выборочное перечисление названий дает представление о палитре его увлечений — "Джаз Ночью", "Брахма Астра", "Китайская Поэзия", "Евангелие от Матфея". Переписать их приезжали посланцы со всего СССР (за тиражирование Морозов не брал ни копейки)
Записывался он нелегально, проникая на «Мелодию» под любым предлогом (например, профилактический ремонт). В студии Морозов мог просидеть безвылазно по 8-12 часов. Нередко он заканчивал свои занятия, когда метро уже было закрыто. Тогда он шел пешком на другой конец города, чтобы успеть поспать два-три часа.
Одержимость творчеством, склонность к уединению наложили свой отпечаток на характер Морозова, и без того непростой. Он не заводил жены и детей, потому что считал, что они помешают ему творить. Ходил в самопальных джинсах и морском кителе, а зимой — в караульном тулупе, по дешевке купленном у солдатика-крадунца. Не читал советских газет, не слушал радио и принципиально не употреблял слова "товарищ".
В рок-н-ролльном Питере он прослыл волком-одиночкой. Упорные занятия йогой, сыроедение и твердый отказ от всех видов «дури» добавили Морозову еще и ауру чудака-отшельника. К тому же его тексты, нередко обращенные напрямую к Богу, вызывали в период лозунгов "долой коммунистов!" явное непонимание. Майк Науменко написал даже "Песню Гуру" (альбом "LV") с ернической строчкой — "Я вам поставлю Юрия Морозова, он типа Кришны — тоже всеми шибко любим".
В конце 1980-х, когда тиски советской цензуры ослабли, Андрей Тропилло взялся «проталкивать» продукты творчества наших рокеров на грампластинки. По его просьбе Морозов в мастер-тэйпе "Белой полосы" группы «Зоопарк» вырезал с добрую сотню щелчков и хрипов. Тем самым непроходимый для отдела технического контроля «Мелодии» альбом был превращен в конфетку.
Примерно тогда же Морозов — как звукооператор — помогал записываться Гребенщикову и только что переехавшему на невские берега Юрию Шевчуку. Вместе с «ДДТ» он даже совершил в 1988 году как автор-исполнитель большой тур по Дальнему Востоку. А в 1992-м принял приглашение «ДДТ» посидеть за звукорежиссерским пультом, когда группа «катала» по стране новую программу "Черный Пес".
Кропотливая работа довела «звуковые» навыки Морозова до совершенства. Он полностью соответствовал западным представлениям об идеальном звукорежиссере: это такой же музыкант, который вдобавок обладает знаниями о природе звука и специфике записи любого инструмента, в состоянии быстро «просечь» идею музыки и предложить, как лучше всего ее выразить.
В Париже, куда Морозов прибыл по частному приглашению, его профессионализм оценили в первый же день. Через два часа совместной работы режиссер Филипп Лафон (он записывал, в частности, Тину Тёрнер и Duran Duran), стал называть Морозова "учителем".
Таким был человек, которому предстояло записать на «Мелодии» сольный альбом харьковского рокера Сергея Чигракова.
* * *
Впервые о Морозове Чиж услышал в армии: питерские призывники рассказывали про некоего рок-гуру и пели под гитару его песни. Мнение этого человека, которого он заочно уважал, было для Чижа крайне важно. Если бы Морозов «забраковал» его песни, он мог бы вообще плюнуть на затею с альбомом.
