Кузнечики словно решили заполнить своим стрекотом тишину этой ночи. Бойцы лежали на сухой, но уже остывшей за вечер земле и прислушивались к тому, что делается впереди на полосе противника. Было тихо, и казалось, что это из-за этих кузнечиков ничего не слышно. Один из них, прыгнув, ударился о щеку Михаила, и тот вздрогнул от неожиданности. Он толкнул в ногу лежащего впереди товарища, и они поползли дальше. Михаил оглянулся, чтобы запомнить место, где они оставили проход в проволочных заграждениях, но было так темно, что он засомневался, сможет ли теперь найти дорогу обратно.
Все шестеро спешили быстрее преодолеть нейтральную полосу. Казалось, что в том лесочке впереди, хоть он и занят противником, будет безопаснее. Треснула и прошипела ракета. Они замерли на минуту, прильнув к земле, хотя ракета описывала крутую дугу не над ними, а метрах в трехстах в стороне.
Михаил заметил при ее свете крышу какого-то сарая в глубине леска. Когда ракета сгорела, мрак стал еще плотнее.
Бойцы находились за первыми деревьями. Неожиданность подстерегала на каждом шагу, и сознание этого необыкновенно обостряло слух и зрение разведчиков. За поворотом дорожки, что вела к сараю, они скорее почувствовали, чем увидели, двух фашистских часовых. Один стоял прямо против них и лениво зевал, а второй что-то громко говорил ему от другого угла здания. Наконец, они сблизились. Их разговор становился все оживленнее.
Сигнала не было, но как только немцы повернулись спиной к разведчикам, те бросились на них. Через минуту связанные, с забитыми ртами немцы бестолково толклись на месте, не понимая, что случилось. Резкие подталкивания дулами автоматов под ребра красноречиво объясняли им, куда идти.
Мелким шажком пошли, пригибаясь в сторону своих позиций. Вновь затрещала, освещая все вокруг, ракета. Бойцы упали, уложив рядом пленных. Но один из немцев вскочил, замахал руками, глухо замычал в кляп. Удар под колени тут же уложил его. Минуты две было спокойно, потом из леска в их сторону взмыли одна за другой три ракеты и ударила пулеметная очередь. Один из товарищей Михаила, вскрикнув, замер, упав всем телом на его ноги. Михаил приподнял друга за плечи, сидя в глубокой яме, но он опять тяжело свалился на дно ложка.
Разведчики поползли вперед к глубокой воронке. Скатившись в нее, они сразу почувствовали себя в безопасности. Теперь их было пятеро. Шестой неподвижно лежал на желтой земле, и глаза его не закрывались, когда дрожащие ракеты рассыпали над воронкой голубоватый свет.
Спохватившиеся немцы бросились в погоню по тому же ложку. Автоматы разведчиков заговорили, когда серо-зеленые фигуры были в нескольких метрах от воронки.
Бой прекратился только с рассветом. Еще двух бойцов потеряли разведчики. Пленные сидели на дне воронки, со страхом наблюдая за советскими солдатами. Весь день до темноты просидели трое бойцов в воронке на нейтральной полосе. Ночью им удалось уйти к своим. Задание было выполнено: «языки» доставлены в штаб.
Так Михаил Лященко получил свой первый боевой орден Красной Звезды.
2С поста на станции Караганда-Угольная Лященко с Комаровым сменялись в третьем часу ночи.
Они шли вдоль железнодорожного пути, тихо разговаривая о том, чем займутся завтра, в выходной день.
— Я прежде всего отосплюсь как следует, — чуть хриплым от усталости голосом сказал Михаил Иванович. Рядом с ними двинулся, лязгнув буферами, состав, потом медленно покатился назад и снова встал, прогремев тяжелыми вагонами.
Впереди от самой головы поезда навстречу шли две мужские фигуры. Они, видимо, хотели пройти под составом, но тот снова грохнул буферами, словно предупреждая, что этого делать нельзя. Двое прошли несколько шагов вперед и снова остановились в нерешительности. Потоптавшись на месте, они все же двинулись навстречу милиционерам.
— Чего-то волнуются, — сказал Михаил Иванович, а когда те поравнялись с ними, остановил их. Документов у мужчин не оказалось.
— Пойдемте с нами, — спокойно сказал Комаров.
Те покорно пошли с милиционерами вдоль состава. Вдруг один из мужчин бросился вниз, куда-то под колеса поезда, а через секунду оттуда грохнул выстрел из обреза, который он выбросил раньше, увидев милиционеров.
Раненый Лященко поднялся с перрона вовремя. Комаров держал под прицелом пистолета одного из преступников, второй старался ударить его сзади. Голос Лященко заставил и его поднять руки.
…— Ну вот, то в тебя фашисты стреляли, — сказал Комаров, которому не пришлось осуществить свои планы на свободный день: он сидел в больнице у кровати Михаила Ивановича, — а тут — свои.
— Это тоже враги, — тихо, с трудом ответил старшина.
3Дом на Загородной загорелся днем. Соседки, сбежавшиеся на пожар, не сразу сообразили, что делать. Потом появились ведра, и вода, шипя, стала исчезать в пламени, охватившем дом. Вылетели стекла, и тут все услышали крик из горящего дома. В это время старшина Лященко и подбежал к толпе, собравшейся на улице. Решение пришло мгновенно.
— Лей на меня! — крикнул он женщине с ведром. Та в нерешительности остановилась. Он выхватил у нее ведро и вылил воду себе на плечи. Форма сразу потяжелела. Ударом сапога старшина распахнул дверь. Жар тугой волной отбросил его тело от порога. Толпа замерла, не спуская с него глаз.
Нагнув голову, Лященко бросился в пламя. Удар. Боль. Он поднялся и ощупью в дыму нашел дверь в комнату. Там тоже было полно дыма. С зажмуренными глазами Михаил Иванович бросился туда, откуда доносился плач. Пятилетний ребенок, оказавшись у него в руках, тут же смолк, и Лященко услышал голос второго. Не выпуская из рук ребенка, он метался по комнате, натыкаясь на вещи. На постели лежала старушка. Он наткнулся на нее случайно. Рядом был второй ребенок. Когда, вынеся детей, милиционер снова бросился в дом, толпа, словно очнувшись, стала лихорадочно лить воду в выбитые окна.
Женщина, оказавшись на свежем воздухе, сразу пришла в себя.
Вдруг какой-то мужчина, прорвавшись сквозь толпу, бросился в пылающее здание. Это было так неожиданно, что никто не успел его остановить. Крыша, разметав фейерверк искр, тяжело осела. Еще мгновение — и она рухнет. И снова, облившись водой, бросается Лященко в бушующее пламя. Но спасти пострадавшего уже было нельзя. Тот скончался от ожогов…
* * *
Можно рассказать о всех наградах Михаила Ивановича. Но это будет длинный рассказ о всей его жизни, большой, трудной и красивой. У старшины два сына и дочь. И дети гордятся жизнью отца — настоящего и благородного советского человека.
