соседей из «заколдованного замка» – заброшенного здания, пережившего бомбардировки и служившего штабом конкурирующей «банды» с другого конца виа Глюк. Это уютное местечко вскоре погибнет, задушенное строительными спекуляциями 60-х годов. Главарем «банды» с виа Глюк был Серджо Каванера, кумир юного Адриано, образец для подражания, человек, всегда державшийся в тени, несмотря на то что потом мой дядя неоднократно пытался вывести его на первые страницы газет. Когда между членами «банды» возникала ссора, они шли к Серджо, и тот решал, кто прав, кто виноват. Эту часть своей юности Адриано вспоминает с большой теплотой.
Примерно в 1948 году семья Челентано покинула виа Глюк и переехала на виа Чезаре Корренти – центр Милана, в пяти минутах ходьбы от пьяцца дель Дуомо, рядом с Порта Тичинезе [22]. Сперва Леонтино, Джудитта и маленький Адриано поселились в доме номер 7 на виа Чезаре Корренти, в квартире моих родителей. К тому времени моя мать, третья по старшинству в семье, вышла замуж за портного из Саронно [23] Паоло Перини. Через некоторое время семья Челентано-старших перебралась в дом номер 11 на виа Чезаре Корренти, к Алессандро Челентано, старшему брату Адриано, который умер в возрасте восьмидесяти девяти лет, и его жене Ивонне, ныне тоже покойной. Переезд с виа Глюк на виа Чезаре Корренти оставил неизгладимый след в памяти Адриано. Если о каком-то другом случае из жизни дядя может и забыть, то, как только речь заходит о виа Глюк, у него срабатывает своего рода эмоциональная память. Не то чтобы квартира на втором этаже на виа Чезаре Корренти была дворцом, но любая семья хотела бы жить в центре города. Однако для Адриано этот переезд стал глубокой травмой, концом мечты, болью, которую он пронесет через годы, и она воплотится в таких гранях его творчества, как забота об экологии и окружающей среде и критика строительных спекуляций, чья мощная вспышка пришлась на 60-е годы. Виа Глюк, улица в пригороде, утопающая в зелени, не представляла собой ничего особенного, но для Адриано она была синонимом свободы, связи с природой, игр с друзьями, в то время как центр Милана воспринимался как нечто чуждое, далекое, изолирующее от общества, заставляющее отказаться от беззаботной жизни на улице, возможно, немного похожей на жизнь бродяги, но в то же время полной приключений. Когда семья Адриано переехала на виа Чезаре Корренти, дядя так и не смирился с «цементным» центром города и каждый день ездил на общественном транспорте к друзьям, оставшимся на виа Глюк, в отчаянной попытке остановить время и смягчить боль разлуки с тем местом, где родился. На семейных посиделках Адриано несколько раз вспоминал связанные с этим забавные случаи: «Мама знала, как трудно мне было уехать с виа Глюк, и знала, что каждое утро я садился на трамвай и ехал в свой родной район». Однажды Джудитта решила проявить твердость. «Она отобрала у меня деньги на билет, решила, что таким образом заставит меня отказаться от ежедневных поездок на виа Глюк».
Как бы не так. Адриано не испугался и отправился туда пешком. Час туда и час обратно, только чтобы добраться до своих закадычных друзей, тех, с кем он провел первые десять лет жизни. На помощь пришла сестра Роза, до сих пор жившая на виа Глюк. Впечатленная упрямством младшего брата, который был готов каждый день проделывать такой нелегкий путь, Роза, моя тетя, ничего не сказав матери Джудитте, дала Адриано деньги на обратный билет до виа Чезаре Корренти, чтобы он мог вернуться домой на трамвае.
Джино Сантерколе, племянник Адриано, сын его сестры Розы и героического дяди Микеле, ранее женатый на Анне Мори (сестре Клаудии Мори), от которой у него двое детей (Эвелина и Симоне), муж Мелу Валенте, от которой у него родился сын Адриано, и автор таких успешных произведений, как «È inutile davvero» («Это правда бесполезно»), «Una carezza in un pugno» («Нежность в кулаке»), «Straordinariamente» («Необыкновенно»), «Svalutation» («Обесценивание»), так вспоминает годы, проведенные рядом со своим любимым дядей Адриано:
«Мы с Адриано почти ровесники. Он родился в 1938, а я в 1940 году. Это значит, что Адриано стал моим дядей в возрасте двух лет. Такое нечасто встретишь. Мы росли как братья, и очень часто моя мама заботилась о нас обоих. Бабушка Джудитта, ты ее помнишь, целыми днями сидела за швейной машинкой. До пяти или шести лет мы жили вместе, я жил в доме номер 10 на виа Глюк, а он – в доме номер 14, но большую часть времени мы проводили либо у меня дома, либо у него. И еще одна деталь, которую нельзя упускать из виду: у моей матери была женская парикмахерская в доме номер 14. Окна выходили на дорогу. А в задней части парикмахерской было помещение, где жили Леонтино, бабушка Джудитта, Мария и Сандро. Так что первые несколько лет мы с Адриано были неразлучны, как сиамские близнецы. Потом, когда мне было шесть – первый удар: мама решила отправить нас с Эвелиной в школу-интернат. Я до сих пор помню, как страдал все два года. И, вспоминая те дни, я должен признаться, что больше всего меня огорчала разлука с Адриано. Он был для меня абсолютным авторитетом. Мама целыми днями работала, отец был болен, и поэтому я всегда и по любому поводу обращался к Адриано. Он был не просто дядей, а другом или даже старшим братом, рядом с которым мне всегда было спокойно. Когда я отправился в интернат, он был в отчаянии, рыдал каждый день, потому что скучал по мне. И сражался как лев, пытаясь убедить мою мать и свою мать забрать нас из этой тюрьмы. В конце концов ему это удалось, и мы с Эвелиной вернулись домой. Но в 1948 году – второй удар: Адриано с семьей переехали с виа Глюк на виа Чезаре Корренти, 11. Правда, почти каждый день он приезжал к нам на трамвае или приходил пешком, но именно в это время он стал понемногу отдаляться. Время шло, у Адриано стали появляться друзья постарше. Два года – это небольшая разница, но в подростковом возрасте ее хорошо чувствуешь. Он начал общаться с ребятами постарше. Одним из его кумиров, как ты, наверное, знаешь, был Серджо Каванера. Когда в песне поется: «Я возвращаюсь и не нахожу друзей, которые у меня были, только дома, дома, смола и цемент» [24], это о Серджо Каванере. В начале 50-х годов пришло время выходить на работу. Адриано перепробовал много разных профессий: токарь, сантехник, часовщик;
