Курсанты, ранее жизнерадостные, всегда подтянутые и исполнительные, теперь как-то осунулись, приказы и распоряжения выполнялись ими без былой четкости и быстроты.
Чтобы не допустить общего упадка духа и дисциплины курсантов, командование эскадрильи провело собрание по отрядам.
…Как упрек, как заслуженное обвинение прозвучали слова командира отряда, общего любимца, всегда выдержанного и спокойного Санина:
— Знаю, на фронт рветесь. Это естественно. Мы вас для этого и готовим. А вот то, что многие курсанты опустились, теряют свою воинскую выправку, проявляют элементы недисциплинированности — это ничем не оправдано. Кому не ясно, что фронту нужны самые дисциплинированные, сильные духом бойцы! Не отправляют вас на фронт — значит, пока не пришло время. Видно, здесь вы нужнее. Но вы пойдете на фронт — в этом не может быть никаких сомнений. Только, повторяю, пока вы нужнее именно здесь. О вас не забыли…
Не всем курсантам был понятен смысл слов их командира, а он, вероятно, не имел права объяснить, почему задерживалась отправка на фронт. Только вскоре после этого собрания на аэродроме Гумрак, что под Сталинградом, когда они занимались в классах, послышался гул незнакомых самолетов. Без команды, в один миг, все курсанты и преподаватели выбежали из учебного корпуса и начали рассматривать неизвестные самолеты в небе.
Быстрота полета, красота маневрирования, необычайный вид — все говорило о том, что над ними самолеты какого-то нового типа. Через несколько минут, когда вся группа самолетов приземлилась, курсанты с удивлением и радостью увидели, что летчиками этих самолетов были их инструкторы. Курсанты живо интересовались, наперебой расспрашивали, а инструкторы, радостные и взволнованные полетом, с удовольствием отвечали на бесчисленные их вопросы…
Так впервые курсанты увидели самолеты Як-1, эти знаменитые впоследствии «яшки», семейству которых суждено было стать грозными истребителями на всем протяжении войны. Курсантам же второй авиаэскадрильи Сталинградского училища выпала большая честь — быть первыми на самолетах Як-1 выпускниками которые составили пополнение для немногочисленных в то время полков, вооруженных наиболее современными скоростными истребителями.
Вскоре начались напряженные дни учебы, связанные с освоением нового типа истребителей, особенностей их эксплуатации и техники пилотирования. Усиленно занимались и тактикой действий истребительной авиации, притом упор делался на изучение опыта ведения воздушных боев нашими лучшими летчиками. На таких занятиях нередко перед курсантами выступали летчики-фронтовики, которые после ранения находились в госпиталях Сталинграда. Встречи с фронтовиками были для курсантов значительными событиями. С каким жадным вниманием вслушивались они в каждое сказанное ими слово!
Только в дни нелетной погоды курсанты полностью отдавались теоретической учебе. Если же погода в какой-то мере позволяла летать, все дневное время, от рассвета и до наступления темноты, они проводили на летном поле. Усталые, измученные добирались поздно вечером до своих казарм. Но никто не жаловался на усталость. Лица ребят светились радостью. О дисциплине командирам говорить теперь не приходилось. Каждое распоряжение, любая команда исполнялись курсантами быстро и точно. Просто не узнать было прежних курсантов, многие из которых поддались было унынию из-за того, что видели без дела. Невидимому, каждый теперь понимал смысл ранее сказанных слов командира отряда: пока мы здесь, в училище, — значит, так нужно…
В апреле 1942 года программа переучивания была полностью закончена. Всем курсантам казалось, что никаких выпускных экзаменов быть не может, ведь каждый из них и так отдавал учебе всю свою энергию и желание. Готовились к отправке на фронт, где их ждал наиболее суровый и беспощадный экзаменатор — война.
Но неожиданно в училище прибыла многочисленная комиссия. В штабе авиаэскадрильи было составлено расписание экзаменов по всем теоретическим предметам и практическим полетам — техника пилотирования, ведение воздушного боя, стрельба по воздушным и наземным целям.
В первый день экзаменов Иван Бельский был определен в группу, сдающую технику пилотирования. Вначале полетел на учебно-тренировочном истребителе Як-7. Его экзаменатором был старший лейтенант, прибывший с фронта и участвовавший уже в воздушных боях. Затем — полеты на одноместном истребителе Як-1. Было еще раннее утро, когда экзаменатор подвел его к командиру отряда и объявил, что все элементы полета выполнены им на отлично.
В приподнятом настроении отправился он с летного поля к учебному корпусу, где принимались экзамены по теоретическим дисциплинам. Первой была аэродинамика. За аэродинамикой — теория воздушной стрельбы, материальная часть самолета, мотора, штурманское дело, вооружение… Так и переходил он от одной комиссии к другой. По всем экзаменам получил пятерки. Конечно, ему было приятно, радостно на душе — и что пятерки, и что досрочно, в один день, сдал все экзамены.
Но буквально в следующие дни он уже сожалел, что так поспешил. Другие курсанты продолжали сдавать экзамены, придерживаясь сроков, указанных в расписании, он же, как сдавший их, ходил две недели в различные наряды…
Наконец наступил долгожданный момент отправки на фронт. Он совпал с первым для нашей страны первомайским праздником, который отмечался в дни войны. Это был тяжелый период для Родины: враг оккупировал Прибалтийские республики, Белоруссию, Молдавию, Украину, находился у стен Ленинграда.
Командование училища устроило для выпускников торжественный обед. Были зачитаны приказы о присвоении им звания сержантов, а также о распределении и направлении на фронт. Группа в составе пятнадцати выпускников, куда попал Бельский, направлялась в действующую армию на юг.
Их доставили на вокзал чудесным майским днем. Ярко светило солнце. Перед посадкой в эшелон всех летчиков-сержантов выстроили на перроне. Командиры давали последние советы, напутствия. Наказывали дорожить честью училища и смело бить фашистских захватчиков. Потом каждому из отъезжающих жали руку, обнимали.
Курсанты произносили клятву беспощадно бить врага. Когда настал черед Ивана Бельского, он сказал:
— Не знаю, сколько вражеских самолетов удастся мне сбить, но верьте: честь училища не посрамлю, трусом не стану, скорее погибну, но с поля боя без чести не уйду!
Недалек путь от Сталинграда к Краснодару, но только на третьи сутки доставил выпускников авиаучилища туда «пятьсот веселый» (так называли в войну товарные поезда, идущие без «зеленой улицы»). Чуть ли не на каждой железнодорожной станции простаивал он часами, пропуская другие эшелоны. Эти трое суток казались бесконечно длинными. Все свободное от сна время Бельский не мог расстаться с навязчивыми мыслями, что будоражили его воображение и волновали своей таинственной неизвестностью: «Каков он, этот фронт, куда они направляются?», «Как завязываются и протекают воздушные бои?», «Что представляют собой фашистские летчики, с которыми в недалеком будущем придется встретиться?», «Какой будет первая встреча с врагом?». Эти мысли не давали ему покоя.
