Как сказано выше, Шекспир вынужден был просить о том, чтобы ему разрешено было венчаться без общепринятого трехкратного оглашения в церкви, на что понадобилось бы три недели. Но начиная с 1 декабря и по 13 января был период, в течение которого оглашения о вступлении в брак и венчания не разрешались, так как это было время всякого рода религиозных праздников, связанных с рождеством. Таким образом, если бы Шекспир не поспел с этой процедурой до 1 декабря, ему и его жене пришлось бы ждать полтора месяца. А ждать уже было нельзя. Так разъясняется поспешность, — с которой было совершено венчание Шекспира.
В одном из документов, относящихся к этой процедуре, имеется ошибка, долго смущавшая биографов Шекспира: писец епископской канцелярии, регистрируя разрешение на венчание, записал невесту Шекспира не как Энн Хетеуэй, а как Энн Уэтли.
Это вызвало недоумения и различные догадки биографов. Была даже придумана романтическая история о том, будто Шекспир сначала находился в близких отношениях с Энн Хетеуэй, затем решил жениться на другой девушке Энн Уэтли, но так как Энн Хетеуэй оказалась в положении, то ему пришлось венчаться именно с ней, а не с другой Энн.
Ничего подобного на самом деле не было. Настойчивость шекспироведов, пытавшихся распутать эту загадку о двух Энн, в конце концов увенчалась успехом. Один из исследователей внимательно прочитал книгу записей канцелярии Вустерского епископства и обнаружил, что в тот же день, когда писарь оформлял разрешение на брак Шекспира, он до этого делал какую-то запись, в которой фигурировало имя некоего Уэтли, повторявшееся несколько раз. Видимо, это имя навязло в памяти епископского писаря, и он по ошибке вместо фамилии Хетеуэй опять написал Уэтли.
Теперь, когда нам известна фактическая и юридическая сторона женитьбы Шекспира, уместно полюбопытствовать: был ли счастливым брак автора «Ромео и Джульетты»?
Мы знаем, что жена была намного старше его. Нельзя ли из этого сделать вывод, что она была более активным партнером в этом супружестве, чем он?
Не личными ли воспоминаниями навеяны строфы поэмы «Венера и Адонис», где полная зрелой красоты Венера в тени лесных дубрав пытается соблазнить юного Адониса? Вот они, борясь, упали на землю, она впилась в его губы губами:
Она в слепом неистовстве бушует,
Вдруг ощутив всю сладость грабежа,
В ней страсть с безумством ярости ликует,
Лицо горит, вся кровь кипит… Дрожа,
Она в забвенье отшвырнула разум,
И стыд, и честь — все умолкает разом.[7]
Впрочем, может быть, это всего-навсего поэтическая фантазия. Однако то здесь, то там в пьесах Шекспира мелькают фразы, которые похожи на отражение личного опыта автора.
В «Буре» Просперо обещает принцу Фердинанду, что отдаст за него свою дочь Миранду. Однако он предупреждает его:
Но если ты кощунственной рукой
Ей пояс целомудрия развяжешь
До совершенья брачного обряда
Благословен не будет ваш союз.
Тогда раздор, угрюмое презренье
И ненависть бесплодная шипами
Осыплют ваше свадебное ложе,
И оба вы отринете его.
Так охраняй же чистоту, пока
Не озарил вас светоч Гименея.[8]
Не личным ли опытом навеяны эти слова? Шекспир, как мы знаем, «до совершенья брачного обряда» «развязал пояс» Энн Хетеуэй.
И еще: в «Двенадцатой ночи» герцог Орсино говорит переодетой в мужское платье Виоле, которая служит у него пажем:
Ведь женщине, пристало быть моложе
Супруга своего: тогда она,
Обыкновеньям мужа покорясь,
Сумеет завладеть его душой.
Найди себе подругу помоложе,
Иначе быстро охладеешь к ней.[9]
Все это — поэзия, а документы говорят нам о семейной жизни Шекспира следующее. Через полгода после венчания у Шекспира и его жены, в мае 1583 года, родилась дочь Сьюзен. Не прошло и двух лет, как Энн родила двойню, и в феврале 1585 года в стратфордской церкви окрестили сына и дочь Шекспира Гамнета и Джудит, названных так по имени своих крестных отца и матери пекаря Гамнета Сэдлера и его жены Джудит. В двадцать один год Шекспир был отцом большого семейства, о котором он заботился всю жизнь.
Браконьер или школьный учитель?
В устных преданиях о Шекспире неоднократно упоминается о том, что он занимался браконьерством, то есть охотился в лесу, принадлежавшем частному владельцу. Первый биограф Шекспира Николас Роу рассказывает эту историю довольно подробно. По его словам, Шекспир браконьерствовал в лесу, принадлежавшем местному помещику и мировому судье сэру Томасу Люси, у которого будто бы был заповедник в Чарлькоте, где водились олени. Роу сообщает также, что сэр Томас Люси неоднократно наказывал Шекспира за то, что тот охотился в его лесах, а будущий драматург будто бы отомстил ему тем, что написал сатирическую балладу, в которой осмеял своего обидчика. Песенка еще больше рассердила сэра Томаса Люси, он усилил преследование Шекспира, и тот в конце концов оказался вынужденным бросить дела, семью и искать убежища в Лондоне.
На протяжении XVIII века эта история была уснащена дополнительными подробностями. По некоторым версиям сэр Томас Люси, поймав Шекспира, приказал выпороть его. По другой романтической версии у Шекспира даже был роман с дочерью лесничего, оберегавшего парк сэра Томаса Люси. В XVIII веке было записано несколько вариантов баллады, будто бы сочиненной Шекспиром. Наконец всю эту историю стали подкреплять ссылками на начало комедии Шекспира «Виндзорские насмешницы». Здесь судья Шеллоу обвиняет Фальстафа в браконьерстве, а тот в ответ оскорбляет судью остротой о том, что на гербе Шеллоу имеется изображение «трех вшей», тогда как на самом деле геральдический знак изображал трех ершей. Выходило, что Шекспир не забыл обиды, полученные в молодости, и много лет спустя, став драматургом, отплатил сэру Томасу Люси этой оскорбительной остротой.
Вся история о браконьерстве Шекспира является, к сожалению, вымышленной. Мы говорим, «к сожалению», так как при скудости биографических фактов о Шекспире жаль расстаться с любыми сведениями о нем, которые дошли до нас.
Прежде всего документально установлено, что у сэра Томаса Люси в те годы, когда Шекспир был молодым, не было никакого парка в Чарлькоте. Его парк находился совсем в другой местности. Неправдоподобны и другие детали этой легенды. За охоту в чужом лесу в те времена наказывали денежным штрафом или недолгим заключением под арест. Сэр Томас Люси действительно был мировым судьей того округа, в который входил Стратфорд, но по заколу он не имел права арестовывать и судить Шекспира, так как был заинтересованным лицом в данном деле. Баллада, приписываемая Шекспиру, в поэтическом отношении настолько беспомощна, что едва ли даже молодой Шекспир мог написать так плохо.
