Василий Головнин - Записки капитана флота

Однако сенсационность сенсационностью, но если сочинение написано топорным языком, то ему уже ничего не поможет. К примеру, Адам Лаксман в 1805 г. издал книгу под названием «Первое русское посольство в Японию под начальством поручика Адама Лаксмана». А ведь до него подобной литературы о Японии не было. Но описание экспедиции было слишком сухим, и потому читающая публика практически не почтила его своим вниманием.

У Головнина же искренность и честность сочеталась с незаурядным литературным талантом. О «Записках в плену у японцев» восторженно отзывались Батюшков («Недавно прочитал Монтеня у японцев, то есть Головнина «Записки». Вот человек, вот проза!») и Кюхельбекер, восхищался книгой Головнина будущий автор «Фрегата «Паллада»» Иван Гончаров. «Записки» Василия Михайловича стали «бестселлером» не только на родине – в 1818 г. они были изданы на английском, немецком, голландском и датском языках, чуть позже были переведены на польский.

Одно дело сделано – можно приступать к другому. В том же, 1816 г., Василий Михайлович, отложив обустройство семейного очага (на Евдокии Степановне Лутковской он женился уже после возвращения из плавания), занялся подготовкой своей второй кругосветной экспедиции. Конечно, масштабы были другими, чем в 1807 г. Головнин уже капитан II ранга, почетный член Государственного адмиралтейского департамента. «Камчатка», его новый корабль – не переделанный лесовоз, как «Диана», а специально построенное и подготовленное для дальних странствий военное судно. Экипаж – 130 человек, среди которых будущие «звезды» российского исследовательского флота Фердинанд Врангель и Федор Литке. Впрочем, в целом все было примерно также, как и десять лет назад – Головнину и его подчиненным предстоял долгий и опасный путь. Похожими были и задачи экспедиции: доставить грузы в Охотск и Петропавловск, описать и нанести на карту неизученные острова. Плюс Василий Михайлович должен проинспектировать владения Русско-американской компании, жалобы из которых на всевозможные притеснения пусть и с большим опозданием, но все же достигли адресатов в петербургских властных кабинетах.

«Камчатка» отшвартовалась от причала кронштадтского порта 26 августа 1817 г. 71 день занял переход до Рио-де-Жанейро – очень быстро по тем временем. В Рио русских моряков принимали с большой помпой, Головнин, среди прочего, удостоился аудиенции португальского короля Иоанна VI (теснимый французами, он бежал из Португалии еще в 1807 г.). Правда, португальцы и бразильцы с удовольствием оказывали всевозможные почести, но когда речь заходила о делах, их как будто подменяли, из-за чего экипажу «Камчатки» пришлось самостоятельно заниматься пополнением запасов провизии и воды.

В канун нового года обошла мыс Горн – «Камчатка» стала первым русским кораблем, прошедшим по этому опасному маршруту. Затем еще одна остановка в Южной Америке, в перуанском порту Кальяо, а в начале мая судно достигло берегов Камчатки и вошло в Авачинскую бухту. Путешествие продолжалось восемь месяцев и восемь дней, из них около месяца заняла стоянка в портах.

В Петропавловске Василий Михайлович после долгой разлуки встретился со своим давним товарищем, заместителем по экспедиции на «Диане» Петром Рикордом, благодаря настойчивости которого он и семеро товарищей были освобождены из японского плена. В 1817 г. Петр Иванович был назначен начальником Камчатки с производством в чин капитана I ранга. Рикорд в силу своих возможностей пытался улучшить положение «несчастного края» и, как писали в источниках тех лет, «своим честным отношением к делу, неутомимой заботой о благе подвластных ему жителей и особенно тем человеколюбием, которым были проникнуты все его распоряжения, он во многом улучшил положение несчастного края, который под его управлением отдохнул, наконец, от тиранства прежних начальников».

После исследования Командорских и Алеутских островов, во второй половине августа «Камчатка» поплыла к берегам Калифорнии. Головнин побывал в Форт-Россе – владении Русско-американской компании (в 1841 г. компания продала свои калифорнийские владения крупному землевладельцу Джону Саттеру), и Сан-Франциско. Затем, через Сандвичевы, Мариинские и Филиппинские острова, обогнув мыс Доброй Надежды, «Камчатка» взяла курс на остров Святой Елены. Василий Михайлович втайне надеялся увидеть знаменитого пленника, томящегося на острове (в конце концов, некоторое время назад он сам был в похожем положении), но англичане, опасавшиеся бегства Наполеона, охраняли его с особой тщательностью и посторонних не пускали. После двухдневной стоянки сужно отправилось на Азорские острова, после – к берегам Британии, и, наконец, 5 сентября 1819 г. возвратилось в Кронштадт. Свое второе кругосветное плавание, продолжавшееся два года и десять, Василий Михайлович описал в книге «Путешествие вокруг света на шлюпе «Камчатка» в 1817, 1818 и 1819 годах».

В 1821 г. Головнин вернулся в Морской корпус – теперь уже в должности помощника директора. Нахлынувшие было воспоминания юности быстро сменились мрачными мыслями: альма матер переживала далеко не лучшие времена. Как вспоминал Василий Михайлович, «повсюду царили дикий произвол учителей и одичалость воспитанников». В своем желании изменить положение он нашел нескольких единомышленников среди наставников, однако они были в меньшинстве. Оттого и проработал капитан-командор в Морском корпусе меньше двух лет. Непростой была и следующая должность Головнина – в 1823-м его назначили генерал-интендантом флота. Безусловно, повышение – теперь в его подчинении находились все судостроительные верфи и береговая инфраструктура Адмиралтейского ведомства. Долг присяги и чести требовал быть дотошным, но вал бумаг начал его захлестывать. И ладно бы от них был толк, но зачастую делопроизводство «по правилам» превращалось в абсурд. Например, пришлось Василию Михайловичу заниматься «делом о сломанной лопате». Цена той лопаты – 40 копеек, а бумаги и сургуча на него ушло на полтора рубля. И это не считая времени, угробленного впустую…

Как это часто бывает, выйти из оцепенения помогло несчастье, чрезвычайная ситуация. В ноябре 1824 г. сильнейшее наводнение затопило Петербург и Кронштадт, вода и сильнейший ураган разрушили верфи и корабли, которые стихия раскидала по берегу едва ли не на сотню верст. Генерал-интенданту флота пришлось мобилизовать себя и других, чтобы восполнить потери. За шесть лет «хозяйство» Василия Михайловича выдало флоту 23 линкора, 21 фрегат, 24 шлюпа и брига, 13 шхун и яхт, 8 пароходов (первых в России), 14 транспортов, 52 канонерки, и все эти суда были вооружены и снабжены всем необходимым.