Кормилица-англичанка, мисс Бэрри, стала жертвой повышенной шпиономании. Она больше не могла выходить на улицу из-за своего сильно выраженного заморского акцента. В 1916 году ей пришлось уехать под насмешки мальчиков. Вскоре после этого лицей Людвиг-Эберхард был закрыт и превращен в тюрьму. Одна из преподавательниц лицея, фрау Диппер, была направлена в Лаутлинген, где ее приняли с почестями, достойными ее положения. Дети поехали встречать ее на повозке, запряженной ослом. Это была возможность испытать ее. И поэтому они подстегивали ослика. Она приехала вся разбитая. Но ни разу не пожаловалась. Это было неплохо. Дети ее приняли.
Работа шла как обычно, и дни сменяли друг друг а. Дети увлеклись музыкой. Клаус стал прекрасным виолончелистом. Они замкнулись в этом узком семейном кругу. Когда началась беспощадная война подлодок, Александр, Бертольд и Клаус решили организовать патриотический концерт в одном из оставшихся не реквизированными залов лицея с благословения Каролины и Альфреда, покоренных такой пылкостью и такой предприимчивостью детей. Концерт имел большой успех. Он позволил собрать 1200 марок в помощь семьям погибших отважных подводников…
Поражает одновременно интеллектуальное любопытство этих молодых людей и продолжавшая проявляться чисто детская шаловливость. Летом 1918 года Клаус в одном из своих писем выразил сожаление о том, что не имел возможности много читать, «поскольку в семействе Юкскюль читать не любят и стараются постоянно чем-то заняться». Одновременно он в нем рассказал, как они играли в жандармов и вора и что они намерены были соорудить на дереве в глубине парка хижину: «Мы погрузили в двуколку весь наш скарб. Она несколько раз едва не перевернулась. Нам повезло, что она доехала до места без происшествий. Но ко времени приема чая мы уже сидели в нашем гнездышке». В разгар этих элегических сцен Альфред постоянно напоминал детям об их обязанностях, в частности о христианском милосердии. Поскольку мужчины были на фронте, следовало оказывать помощь их семьям. И вот клан Штауффенбергов вышел в поле. С половины седьмого утра они собирали животных, выгоняли их пастись часто по десять часов в день под палящим солнцем. Но никто из членов семейства на это не жаловался, скорее наоборот. Клаус после этого навсегда сохранил нежные чувства к занятиям сельским хозяйством и к людям, которые работали на земле. Это навсегда осталось его Германией. Чтение сказок братьев Гримм гармонично дополнилось мозолями на руках, полученными от черенков вил. «Чистые души в чистых телах» — такими были молодые Штауффенберги, когда ход войны начал грозить обернуться катастрофой для рейха.
Первые предвестники этого уже нарушили покой глубокого тыла: в 1916 году были введены первые ограничения; в 1917 году страна стала испытывать нехватку угля, нарушилось железнодорожное сообщение, стала сказываться морская блокада; в 1918 году начались революционные забастовки, спартаковцы стали выставлять свои требования, Штутгарт подвергся бомбардировке с воздуха[11]. События в России ясно показали, что старый порядок жизни не был больше нерушимым. Все начали бояться большевистской угрозы. Но Россия была далеко, а Германия на Восточном фронте побеждала. Разве Ленин проехал из Швейцарии в опломбированном вагоне через всю Германию по распоряжению Генерального штаба не для того, чтобы посеять смуту в стане врага? Не он ли подписал 18 марта 1918 года Брест-Литовский мир, положивший конец боевым действиям на востоке, закрывший второй фронт и обеспечивший рейху солидные территориальные завоевания? Вся военная мощь теперь могла быть сосредоточена на западе против Франции и Англии, к которым присоединились Соединенные Штаты Америки. На первый взгляд ситуация для государств Центральной Европы вновь стала благоприятной. 21 марта фронт союзников был прорван, 5-я британская армия разгромлена. Войска кайзера дошли до Амьена. Каждый месяц предпринималось новое наступление: в апреле во Фландрии, в мае — в Шмен де Дам, в июне — в Пикардии. И всякий раз франко-британские войска отступали, но немцам никак не удавалось одержать решающую победу. Хотя немецкие солдаты и снова могли мыть сапоги в Марне, как это было в 1914 году, форсировать реку им опять не удалось. Несмотря на сменявшие друг друга победные реляции, все это никого не успокаивало. Генеральный штаб начал проявлять озабоченность, тем более что американцы начали поставлять в больших количествах войска и вооружение для того, чтобы вовремя заткнуть дыры, образовавшиеся после ужасного кровопускания в результате германского наступления. У империи уже не было резервов. Победу надо было одержать как можно скорее, или ее одержать не удастся никогда.
Однако для Штауффенбергов ситуация пока не представляла никаких угроз. Их скорее беспокоил внутренний фронт, поскольку они прекрасно знали российский опыт. В августе 1918 года тетка Улла, председатель германского общества Красного Креста, несколько дней провела в Лаутлингене. Она недавно вернулась из Страны Советов, где в течение нескольких месяцев ездила по многим лагерям для военнопленных. То, что она увидела в той стране, привело ее в ужас: массовые расстрелы, голод, первые депортации, гражданская война между красными и белыми. Особенно поразила ее дикая расправа в Москве с одним из ее друзей, графом Мирбахом, убитым без суда и следствия по решению местного совета, хотя у него был дипломатический паспорт[12]. Те люди не уважали никого и ничего, даже древние принципы прав человека. Те люди были дикарями. Александр, Бертольд и Клаус с раскрытыми ртами слушали рассказы об этих ужасах. Для них с тех пор понятие зла стало ассоциироваться с красной угрозой.
Больше того, военное положение страны резко ухудшилось. День 8 августа стал «днем траура по немецкой армии». Английские танки прорвали немецкий фронт. Началось отступление. Хотя оно и производилось в организованном порядке, это стало началом конца. Даже слушая ложные официальные сообщения, никто уже не строил иллюзий. 29 сентября от имени Генерального штаба фельдмаршалы Гинденбург и Людендорф сообщили императору о том, что войну выиграть военными силами больше не представляется возможным и что следует начать поиски дипломатического решения. Проще говоря, это означало, что война была проиграна. Они чувствовали, что здание империи трещало по швам от ударов как извне, так и изнутри. Участились забастовки и восстания. Для спасения того, что еще можно было спасти, они потребовали назначения правительства, которое могло бы вступить в контакт с Соединенными Штатами и начать проведение институциональной реформы, направленной на превращение империи в парламентскую монархию. Для этого 3 октября канцлером был назначен князь Макс Баденский. Но было уже слишком поздно.
