Затем они расступились — как Красное море разверглось перед Моисеем, — и я оказался лицом к лицу с синьорой Кармен Романо де Лопес Портильо.
Она выглядела совсем не так, как я себе ее представлял. Мне приходилось видеть многочисленные плакаты с изображением ее мужа, развешанные по всему городу конституционно-революционной партией, которая успешно правила в Мексике и регулярно избирала своих президентов уже в течение почти 50 лет. Мне представлялось, что жена этого известного человека с умным лицом скорее всего будет пожилой, скромно одетой женщиной, с седыми волосами. Вместо этого я увидел очень яркую, экзотичную и красивую женщину.
Со своими черными вьющимися волосами, большими зелеными кошачьими глазами и ослепительной улыбкой, она вполне могла сойти за не слишком молодую, но хорошо сохранившуюся актрису. На ней было яркое и довольно смело открытое платье, туфли на высоких каблуках и много косметики. Она протянула мне руку, и только тогда, опомнившись от смятения, вызванного, можно сказать, вооруженным вторжением, я наконец сообразил, кто передо мной находится.
Мы пожали друг другу руки, и она вошла ко мне в комнату. К моему удивлению, один из сопровождающих ее мужчин шагнул быстро вперед и закрыл дверь, оставив ее наедине со мной и Шипи. Через окно мне было хорошо видно, что вокруг бассейна ходит множество людей, одетых в военную форму. Мы были окружены.
Она отказалась от предложенного ей стула, села на мою кровать и, не теряя времени даром, объяснила мне, зачем пришла.
«Я видела вас в телевизионной программе, — возбужденно начала она на хорошем английском. — Это было невероятно. Вы знаете, я держала в руках сломанные часы, и они начали ходить. А у сына согнулась ложка, — словом, все это было как фантастика. Боже мой, я всю жизнь мечтала встретить кого-нибудь, вроде вас. Я очень интересуюсь всеми этими вещами. И верю в них. Вы должны остаться в Мексике». Это был приказ, не приглашение.
Мы проговорили два часа. Она хотела знать обо мне все и хотела, чтобы я знал все о ней, о ее семье, ее прошлом, ее отношении к Богу, к религии, ко всем в мире тайнам, начиная с летающих тарелок и кончая согнутыми ложками.
Наконец она поднялась с кровати. Я ожидал, что она сейчас скажет мне «до свидания» и умчится из отеля так же стремительно, как появилась, но вместо этого она издала еще один приказ.
«Вы поедете ко мне домой, сейчас».
Разумеется, мне еще не приходилось разъезжать по мексиканской столице в одной машине с женой будущего президента. Мы решительно вторглись в движение, окруженные мощным эскортом мотоциклистов со включенными сиренами. Она сидела спокойно и постоянно передавала по рации указания своему окружению, которым уверенно руководила. В ее «Форде» были всевозможные отделения для радио, магнитофонов, компакт-кассет, записных книжек, карандашей и ручек, косметики. Большинство из них были расположены на панели у заднего стекла машины. Когда я позже приобрел «Кадиллак», то оснастил машину таким же образом.
Наш президентский кортеж выехал из города, проехал по пригороду и в конце концов остановился около современной ниллы, занимавшей около акра земли и окруженной высоким забором. Несколько полицейских машин уже находились возле ворот виллы.
Когда мы вошли в гостиную, я сразу заметил необъяснимо большое количество музыкальных инструментов, в основном пианино различной формы, размеров, современные и старинные. Их было не меньше двадцати, по крайней мере столько я успел насчитать. Она тут же сообщила мне, что была пианисткой и училась у одного известного американца.
Я в свою очередь сказал ей, что мой лучший друг — известный американский концертный пианист Байрон Джанис, который учился у великого Горовица.
Ее великолепные кошачьи глаза загорелись. «О, — воскликнула она, — вы знаете Байрона Джаниса? Он должен приехать в Мексику и дать концерт в Беллас-Артесе».
Она провела меня по всему дому и представила своей матери, исключительно приятной пожилой женщине, которая была очень приветлива со мной. Затем она показала мне кабинет мужа, битком забитый книгами. Его самого дома не было. Как выяснилось, он был на службе, являясь пока еще министром финансов уходящего президента Луиса Эчеверриа.
Несмотря на то что мы провели в ней всю оставшуюся часть дня, у нас практически не было возможности поговорить, так как нас постоянно прерывали какие-то официальные люди и слуги, входящие и выходящие с бумагами и документами. Наконец она объявила, что мы должны ехать на ужин к одному из ее друзей.
Как только мы вошли в ресторан, звон ножей и вилок прекратился и воцарилась полная тишина. Назвать синьору де Лопес Портильо сильной личностью — это значит ничего о ней не сказать. Она была не только женой истинного президента, но и сама обладала властью над людьми и, как я успел понять, всегда добивалась желаемого. Перед завершением этого длинного и сбившего меня с толку дня я наконец узнал, какие планы она имела по отношению ко мне. Сегодня, оглядываясь назад и вспоминая, к чему все это привело, я прекрасно осознаю, как удачно поступил, не улетев тогда в Нью-Йорк.
Некоторые латиноамериканцы забывают о своих обещаниях на следующий же день после того, как дают их. Она была не из их числа. И назавтра она по всем правилам этикета представила меня своим детям: юным дочерям, Кармен и Паулине, и сыну, Хосе Рамону, которого близкие звали Пепито. Это был очень яркий и одаренный молодой человек лет двадцати, любитель астрономии, проявлявший живой интерес к современным научным исследованиям, в том числе и к изучению моего феномена.
Были безотлагательно проведены и необходимые приготовления для моей встречи с будущим президентом. Хосе Лопес Портильо, 55 лет, сделал блестящую карьеру адвоката, а затем профессора политологии в Мексиканском национальном университете, прежде чем взял на себя заботы о финансах страны. Несмотря на возраст, он сохранил прекрасную спортивную форму, пробегая милю в день, регулярно плавая и боксируя с грушей. Когда Пепито привел меня в его служебный кабинет, я был поражен четко налаженной системой безопасности и простотой как его внешнего облика, так и обстановки. Он сидел за самым обычным столом, одетый в типичный мексиканский расшитый костюм, без галстука.
«Только не гните ничего в этом кабинете», — сказал он с улыбкой, когда мы поздоровались. Нам дали несколько минут для разговора в присутствии Пепито, который прекрасно говорил по-английски, время от времени помогая отцу найти нужное слово. Синьор Лопес Портильо сказал, что очень рад моему пребыванию в Мексике. Ему самому не удалось увидеть мою телевизионную передачу, но он слышал о ней очень много и сделал вывод, что она произвела большое впечатление на мексиканцев, и в частности на всю его семью. Он добавил, что надеется встретиться со мной еще раз, но лучше дома, чем здесь.
