Удар гитлеровцев был для «десятки» неожиданным. В центре деблокирующей колонны к Сухиничам рвался 338-й пехотный полк однорукого австрийского полковника Кузмани, поддержанный танками и артиллерией. Огнем 105-миллиметровых полевых гаубиц и минометов немцы подавляли сопротивление нашей захваченной врасплох обороны, прорубая пятидесятикилометровый коридор к Сухиничам. Пало Людиново. Главный таранный удар приходился на Попково, Бортное, Козары, Печенкино. «Шверпункт» — острие танкового клина вонзилось в Попково. На деревню наступал с танками отборный 88-й разведывательный батальон. И тут на пути прорвавшегося врага грудью встал сводный отряд разведотдела штаба Западного фронта — наши комсомольцы-добровольцы.
…Лариса видела последний в своей жизни сон. Может быть, снился ей отец в буденовке, или купание в реке Сож, или бешено-веселая скачка на кудлатых деревенских лошадях.
Ларису разбудили выстрелы. А ей так сладко спалось рядом с подругами после ночного марша! Стреляли не только из винтовок и автоматов — вовсю палили из пушек, а это было страшно и непонятно. Ведь немцы давно уже отступали, бежали без оглядки!
Ведь все говорили, что победа совсем близка. Хорошо, что хоть спали одетыми. Подруги вскочили, схватились за оружие.
Надевая впопыхах сапоги, Лариска произнесла побелевшими губами:
— Ой, мамочка! Туфля нет! Где туфель?!
Но никто из подруг не рассмеялся в ответ.
Это был тяжелый, неравный бой. Против нескольких сотен юных комсомольцев наступали полки генерала Неринга.
Девчата высыпали гурьбой из избы. По улице бежали, отстреливаясь, разведчики. С воем и грохотом с юго-запада налетела тройка «юнкерсов». Они прошли на бреющем полете над крышами изб, поливая деревню свинцом из крупнокалиберных пулеметов. От церквушки бил батальонный миномет. Мины рвались с железным треском, вскидывая черную мерзлую землю пополам со снегом. С запада часто били самоходные орудия. Черный дым от загоревшихся изб застилал солнце, и диск его то вспыхивал, то угасал.
— Отходи! В лощину отходи!
Это срывающимся голосом прокричал, пробегая мимо, Бойченко. Немцы шли двумя колоннами вслед за танками, охватывая деревню.
Гул и грохот заглушал крики раненых. Валя Измайлова подбежала к одному из них, подставила плечи. Раненый разведчик обнял неширокие девичьи плечи, и они медленно, шаткой, пьяной походкой пошли к восточной околице.
— Сестренка! Сестра! Сестричка!
На покрытом глубоким снегом огороде Лариса и Нора увидели тяжело раненного бойца. Это был разведчик Володя Шавырин.
— Помоги! — со стоном прохрипел он, завидев Ларису.
Совсем рядом, с воем, от которого стыла кровь в жилах, упала мина. Девчата обомлели. Их спасло чудо — зарывшись в глубокий сугроб, мина не взорвалась.
Он был неимоверно тяжел, Володя Шавырин. Напрягая все силы, задыхаясь, плача, Лариса и Нора тащили его по снежному насту. Снежную корку вспарывали разрывные пули немцев.
И вдруг Лариса — глаза как блюдца — вскрикнула:
— Ой, ранило меня!..
Нора со страхом взглянула на подругу — разрывная угодила ей в бедро по касательной.
— Ларисочка! — выдавила, часто дыша, Нора. — Ползи к сараю. Я сама…
Сарай был недалеко, метрах в двадцати, но пули, жужжа, взвизгивая, все гуще ложились рядом. Одна из пуль сбила с Норы шапку-ушанку.
— Володя! Володя!.. — стонала Лариса.
Она не хотела уходить. Прикрыв одной рукой рану, другой она тащила раненого за воротник шинели. По распаленному лицу ее струился пот.
— Володя! Володя!..
На снегу, откинув правую руку с зажатым в ней пистолетом ТТ, недвижно раскинулся политрук Иванцов, рядом с ним лежал ничком боец с изрешеченной, вспухшей кровавыми дырами шинелью. Над опаленными пробоинами вился легкий парок.
По улице, паля из пушки, двигался немецкий танк. Лариса увидела его, вытащила из кармана слишком большой для нее шинели зеленую гранату, вставила в нее длинный золотистый запал.
— Лариса! — истошно крикнула Нора, но Лариса уже пошла навстречу танку.
За Володю, за себя, за расстрелянные мечты!..
Нора слышала, как взорвались две гранаты, но танк пошел дальше. А Лариса, размазывая на лице слезы, пот и кровь, хромая, вышла из-за избы и, застонав, повалилась в снег…
Из воспоминаний Норы Смирновой, ветерана в/ч 9903
«Наши отошли. На поле тут и там лежали раненые. Из-за избы вышли двое немецких солдат. К винтовкам примкнуты широкие штыки. Они шли к нам, пристреливая раненых, добивая их окровавленными штыками. Вот проткнули штыком тяжело раненного Володю Шавырина. Я уткнулась лицом в снег, но уши сверлили предсмертные крики моих товарищей. Каждую минуту ожидала я удара штыком между лопаток. Немец пинком перевернул меня навзничь…
Немного владея немецким, я назвалась медсестрой, и гитлеровцы не стали меня убивать, объявили военнопленной. Вскоре они угнали меня на Запад. Для меня начались долгие, невыносимо тяжкие годы плена. Как часто я завидовала потом Ларисе. Только Победа вызволила меня из неволи, из неметчины. Домой я вернулась в ту незабываемую победную весну!»
Бывший начальник разведки в отряде Радцева лейтенант Яков Алексеевич Семкин, ныне подполковник запаса, вспоминает, что деревня Попково была определена как место дневки не Радцевым, а разведотделом штаба 10-й армии. О близости немецкой деблокирующей группировки Радцев ничего не знал. При подходе к Попково отряд был обстрелян из пулемета. Потерь не было. Семкин выслал в Попково разведку. Возвратившись, разведчики доложили лейтенанту, что в деревне располагается красноармейская авторота, противник не обнаружен. Радцев лично распределил отряды по домам, приказал организовать охрану и наблюдение и пошел искать телефон, чтобы доложить штабарму о прибытии в Попково.
— Накорми своих ребят. Пусть отдыхают, но не раздеваются, — сказал он Семкину.
Лейтенант со своим разведвзводом занял три избы почти на самом краю села, у мостика через замерзший ручей. Только сели завтракать, как за окнами поднялась стрельба. Стреляли у церкви. Глянул в окно — по улице мчится немецкий танк.
— Тревога! В ружье!
Семкин и его разведчики выбежали во двор, укрылись за углом избы. Пушка танка повернулась в их сторону. Из башни высунулся храбрый, видать, танкист в черном и крикнул:
— Рус зольдат, сдавайсь! Капут!
Из-за дома напротив избы выскочил сибиряк-разведчик Владимир Тобольцев. Взмах руки, и граната полетела в танк. Растерявшись, танкист не успел опустить бронированную крышку люка, граната глухо рванула внутри танка. Мотор заглох.
По улице шли другие танки. Три, четыре, пять, За танками густо валила пехота в маскхалатах. К Семкину подбежал связной от Радцева:
