Вольтер и Эмили
«Вольтер и Эмили» звучит как «Поль и Виржини», «Абеляр и Элоиза», «Ромео и Джульетта», и эта аналогия не лишена оснований. В 1734 году Вольтер в очередной раз был осужден за свои слова, которые показались нелицеприятными суду и отечеству, и возмущенная Эмили обратилась за помощью к мужу. Супруги укрыли Вольтера в заброшенном фамильном поместье в Сире, в глуши Лотарингии. Вскоре к мыслителю присоединилась Эмили. Они полюбили друг друга и вместе начали одиссею разума, которая, несмотря на превратности судьбы, окончилась лишь со смертью Эмили.
Сире стал одним из интеллектуальных центров Европы, куда приезжали многие друзья Вольтера и маркизы. С ней переписывался сам просвещенный монарх Фридрих Великий, а также Бернулли и Джонатан Свифт. Библиотека Сире насчитывала 21 тысячу томов — огромная цифра по тем временам — и могла бы составить гордость любого университета. Вольтер не оставил литературу, но стал посвящать больше времени и сил наукам, стремясь понять, как устроен мир. Его и маркизу интересовало буквально все: метафизика, моральная философия, физика, естественные науки, история и деизм.
В Сире сложился своеобразный любовный треугольник: в поместье время от времени появлялся и законный муж Эмили, маркиз Флорен дю Шателле. Однажды Вольтер попросил у маркиза взаймы 40 тысяч франков, чтобы привести поместье в порядок. Маркиз пошел навстречу великому французу: так он получал и поместье, и богатого должника. Одним из первых подарков Вольтера Эмили стала роскошная ванна. В 1741–1755 годах в Европе был опубликован справочник Decade de Augsburg, отчасти напоминавший современные издания «Кто есть кто». В этом справочнике среди знатных, важных и эрудированных людей была упомянута и маркиза дю Шатле.
Время от времени Эмили бывала при дворе, где играла привычную роль светской львицы. Ироничный Вольтер замечал: вряд ли дамы, игравшие в карты с королевой, представляли, что рядом с ними сидит женщина, которая дома комментирует труды Ньютона. И как правило, эта женщина оставалась в выигрыше, поскольку думала намного быстрее и лучше, чем ее партнеры по карточному столику.
Эмили писала и занималась наукой. Все обсуждения они с Вольтером вели на английском языке, чтобы слуги не знали, о чем идет речь. Далее мы подробно расскажем о ее размышлениях, которые часто прерывались театральными и оперными постановками. На эти представления в Сире всегда приезжала и дочь маркизы, которая в это время училась в монастыре.
В 1744 году в отношениях Вольтера и Эмили наступил неизбежный кризис, вызванный особенно болезненной изменой мыслителя. Эмили и Вольтер перестали жить как муж и жена, под одной крышей, но остались друзьями и коллегами. Маркиза всецело посвятила себя титаническому труду по переводу «Математических начал натуральной философии» Ньютона на французский (некоторые недоброжелатели даже называли ее «миледи Ньютон»). Она также посвятила себя устройству жизни дочери, то есть занялась поисками богатого и знатного зятя. В одном из путешествий маркиза дю Шатле познакомилась с маркизом Сен-Ламбером и влюбилась в него. В 1748 году она поняла, что беременна. Маркизе в это время было уже за 40, она была все так же хороша собой. Эмили спешила закончить перевод книги Ньютона и подготовиться к родам. Казалось, все шло хорошо. Вольтер, отец девочки и Флорен дю Шателле присутствовали при родах и окружили Эмили вниманием.
Однако она не спаслась от родильной горячки, которая была в те годы настоящим проклятием: жертвой болезни стала сначала сама маркиза, а затем и ее новорожденная дочь.
Вольтер за работой над книгой «Основы философии Ньютона в доступном для всех изложении» (1738), в действительности принадлежавшей перу Вольтера и маркизы. Книгу с небес освещает сверхъестественный свет (кто знает, возможно, светилом был сам Ньютон), отражающийся в зеркале, которое держит в руках нимфа — Эмили дю Шатле. Вольтер называл ее «мадам Помпон Ньютон дю Шатле» за ее любовь к Ньютону и пышным нарядам.
* * *
ЖИЗНЕННАЯ СИЛА
Сам Ньютон придавал большое значение закону сохранения импульса, определяемого как произведение массы на скорость, m·v, и понимал импульс как энергию, доступную телу в движении. Ученый покончил с неудобными декартовыми понятиями, в частности с «внутренней силой». Тем не менее Эмили последовала вслед за Лейбницем и его vis viva (эту идею Лейбниц позаимствовал у Гюйгенса), идеей «жизненной силы», которая обозначается m·v2 и имеет тот же показатель степени, равный 2, что и применяемая в современной физике величина под названием кинетическая энергия.
Эксперименты голландского ученого Вильгельма Якоба Гравезанда (1688–1742) помогли Эмили убедиться в существовании этой силы. Гравезанд бросал металлические шары на затвердевший гипс и заметил, что шар, запущенный со скоростью 2v, оставляет вмятину не в два, а в четыре раза глубже, чем шар, запущенный со скоростью v. Шар, брошенный со скоростью 3v, оставлял вмятину в З2 = 9 раз большую. Следовательно, энергия должна быть пропорциональна не v, a v2.
Маркиза была права — именно в этом «квадрате» и заключена энергия движущегося тела. Как видите, Эмили отличалась удивительной проницательностью и независимостью суждений: она предпочла идеи Лейбница концепциям обожаемого ею Ньютона.
* * *
Впечатляющий труд
В 1737 году французская Академия наук объявила о начале открытого конкурса работ о природе огня, и Вольтер и Эмили решили принять в нем участие. Они начали эксперименты с огнем: занялись измерением температур, подогревом различных веществ, взвешиванием продуктов горения и постепенно зашли в тупик, по-разному трактуя результаты своих опытов. Эмили решила провести собственные эксперименты и представить на конкурс независимую работу. Главный приз достался одному из светил той эпохи, Эйлеру, однако работы Эмили и Вольтера также были отмечены премиями. Статья Эмили называлась «Сочинение о природе и распространении огня». В ней излагались концепции Лейбница и выводы самой Эмили: к примеру, она отмечала, что светящимся лучам разного цвета соответствуют разные температуры, что совершенно верно. Один из выводов статьи заключался в том, что истинная природа огня неизвестна. Объяснить феномен горения химики смогли лишь спустя несколько десятилетий.
Мы могли бы подробно рассмотреть «Рассуждение о счастье» — несомненно, достойную работу дю Шатле (в ней содержится знаменитая сентенция «Кто говорит «мудрый», тот говорит «счастливый», по крайней мере, согласно моему словарю»), но так как эта работа имеет весьма слабое отношение к математике, оставим ее без комментариев. Мы также не будем рассматривать полемику Эмили с бедным Жан-Жаком Дорту де Мераном, пожизненным секретарем Французской академии наук, которого маркиза выставила на посмешище. Мы не будем говорить и о ее работах по богословию («О существовании Бога»), так как они всего лишь вновь докажут: ничто, даже религия, не ускользало от пытливого ума исследовательницы.
