После школы Драгон Хью, как и его отец, поступил в одну из самых престижных школ Британии – Итонский колледж, который часто называют просто Итоном. Самый знаменитый независимый интернат для мальчиков был основан в 1440 году королем Генрихом IV прямо возле королевского замка Виндзор. Колледж называется Королевским колледжем Богоматери Итонской близ Виндзора.
Это одна из девяти закрытых частных школ Великобритании, которую традиционно называют колыбелью английских государственных деятелей. Итон считается самой знаменитой закрытой частной школой мира.
В начале ХХ века историк Итона писал: «Ни одна другая школа не может похвастаться таким количеством знаменитых выпускников, оставивших свой след в этом мире». И он был недалек от истины, поскольку Итон окончило огромное множество выдающихся людей, в том числе 19 премьер-министров Великобритании. В Итоне Хью было хорошо. Он быстро привык к жизни и учебе в отсутствие родителей. Подобно большинству подростков, он пережил безумный период юношеского бунта. Когда ему было около шестнадцати, он пребывал в наивной убежденности, что мир ополчился против него, и готов был поддержать настоящих террористов, таких как группу Баадер-Майнхоф и «Красные бригады». Сегодня воспоминания о наивном юношеском максимализме заставляют Хью краснеть. Он не любит говорить об этом.
Примерно в то же время он и его друзья поклялись, что не станут жить после сорока лет. «Мы решили, что убьем себя. На самом деле в этой группе были по-настоящему упертые парни. Я не принадлежал к числу тех, кто хотел сделать это уже в тридцать. «Надеюсь, я умру, прежде чем состарюсь» – ну и все такое… Настоящее высокомерие. Высокомерие юности, громогласное и откровенное. Нам казалось, что мы знаем абсолютно все, что нужно знать, и в будущем нас ждет только разложение, компромиссы и поражение. Мы поклялись уйти из этого мира прежде, чем такое случится. Интересная проблема, правда? Интересно, действительно ли в пятнадцать лет ты именно таков, каким должен быть, а все, что происходит с тобой потом, всего лишь некий разведенный компромиссный вариант, предательство идей и мечтаний, которые были у тебя настоящего в пятнадцать лет? Или в пятнадцать ты – лишь схематичный набросок себя настоящего? Каков ты настоящий?»
В Итоне, по признанию Хью, ему недоставало энергии и честолюбия. Ему часто приходилось заставлять себя заниматься. Он считал себя ленивым, но достаточно умным, чтобы не перенапрягаться за учебой. Он признается, что списывал на экзамене по французскому языку, курил в школьных туалетах и шевелил губами при чтении. Рассказы о школе далеко не радужные. «Я был ленивым. Я постоянно врал обо всем на свете. Я был страшным обжорой. Однажды мама поймала меня с двумя кусками печенки в карманах и вернула меня за стол, чтобы я все съел. Я три часа жевал все это, а потом свалился под стол. Я бросил уроки фортепьяно. Эту битву я выиграл. Я объявил голодовку и ничего не ел три дня».
Но в юности Хью были не только анархия, договор о самоубийстве и праздность. Хью приложил все усилия к тому, чтобы стать старостой, и преуспевал в некоторых, не самых академических, предметах. Он оказался исключительно одаренным музыкантом и играл на ударных в школьном оркестре. Но его сердце было целиком отдано гребле – как в свое время и сердце его отца. С ростом 6 футов 2 дюйма (188 см) Лори сразу же стал заметным членом престижной гребной команды колледжа.
В 1977 году Хью и его младший партнер Дж. С. Палмер победили на первенстве Британии, а затем представляли британскую молодежную команду на чемпионате мира среди юниоров в Финляндии. В этой международной регате принимали участие гребцы в возрасте до восемнадцати лет. Хью и Палмер пришли четвертыми. В 1980 году они принимали участие в ежегодной Королевской регате в Хенли в категории «двойка без рулевого», выступая за гребной клуб «Итонские викинги». Они стали единственным британским экипажем, вышедшим в финал, уступив только фаворитам, американцам.
«Я участвовал в регате Хенли в 1980 году в финале Серебряных кубков, – вспоминает Хью. – Го д выдался очень неудачным. В регате принимала участие американская олимпийская команда, которая только о том и мечтала, чтобы утереть нос англичанам после бойкота московской Олимпиады. Мы выступали с Джеймсом Палмером и уступили братьям Боршельдт, настоящим великанам, сделанным из сплошного кевлара. А может быть, их фамилия была Кевлар, а сделаны они были из боршельдта… В любом случае, к тому времени, когда мы финишировали, они уже жевали бутерброды на борту самолета, возвращающегося в Бостон».
Позднее Хью замечал, что между его обожаемой греблей и тем, как развивалась его жизнь и жизнь других людей, существует заметное сходство. «В гребле ты смотришь назад, двигаешься в направлении, противоположном движению лодки. Когда смотришь на жизнь других людей, очень легко понять, как все устроено, спланировано, задумано, как они добрались из точки А в точку Б с помощью ряда точно рассчитанных решений. На самом деле мне кажется, что все мы смотрим назад, перебираемся из места в место, от одного к другому, и понимаем все только потом. «А я попал сюда, потому что принял вот это решение, и это привело меня к этому месту, этому решению и этой карьере». Именно так я пришел от женских платьев к разговорам с мышами ради решения медицинских загадок, – продолжает Хью. – У меня никогда не было никакого плана. Я просто смотрел назад и старался изо всех сил».
В раннем детстве Лори пришлось провести много времени в школах-интернатах. Он быстро понял все преимущества положения школьного клоуна. «Я был кем-то вроде школьного клоуна, хотя и не намеренно, – говорит он. – К девяти или десяти годам, получив школьный приз за актерскую игру, я точно знал, что это я делать умею и делаю хорошо. Конечно, это был всего лишь способ привлечь к себе внимание девочек и вообще быть замеченным. Так все и начинается. Ты пытаешься заставить девочку смеяться, а потом сорок лет спустя все еще гадаешь, удалось тебе это или нет».
Вкус к актерской игре Хью ощутил еще в Итоне, но тогда это занятие было для него лишь средством повысить свою привлекательность в глазах противоположного пола. «Впервые я почувствовал вкус к игре, когда мне было около тринадцати. Тогда я понял, что мне нравится на сцене. Я точно знал, что мне нравится заставлять людей смеяться, и в особенности девочек. Тогда я до смерти боялся девочек, а на сцене, когда я играл к примеру короля, они на меня смотрели. То есть я не был абсолютным невидимкой, хотя это было для меня нормальным состоянием».
Одноклассница Лори, Мэри Николсон, дочь директора колледжа Хью, запомнила его как «самого веселого человека, какого только довелось встречать в жизни, и обладающего самым сильным характером». Она чувствовала, что ему суждено стать очень знаменитым.
