развилки, ведущей к улице Чкалова.
— Всё!!! Дело сделано, Беки!
— Жми в посольство, тебе ведь надо доложить, а мне — отмыться. Я вся перепачкана.
— Скоро будем дома…
Не успел он договорить фразу, как дорогу перегородили неизвестно откуда взявшиеся сотрудники ГАИ. Сразу же подъехало несколько автомашин с включенными фарами.
— Конец, мы вляпались, — только и сумел проговорить Винсент супруге. Оставалось «забаррикадироваться» в машине и требовать вызова представителя посольства. Однако последовала не очень приятная процедура, какая случается со шпионами, пойманными с поличным. Группа захвата их «освободила» из автомобильного заточения и вежливо предложила пересесть в микроавтобус. Беки укусила за руку сотрудницу, участвовавшую в задержании и ее личном досмотре.
В приемной КГБ, куда поздно ночью доставили провалившихся разведчиков, супругам Крокетт трудно было отрицать непричастность. Факты и вещественные доказательства говорили сами за себя. Сотрудницы приемной помогли Беки отмыть руки и почистить одежду. Консул посольства США также не смог опровергнуть улики, послужившие основанием для задержания граждан его страны.
— Всё ясно, — ответил американский дипломат. — Как же мне надоело встречаться с вами по ночам!
Эти слова были адресованы сотрудникам контрразведки, принимавшим участие в операции по задержанию американских разведчиков. После подписания протокола об инциденте консул увез провалившихся дипломатов-разведчиков в посольство. Винсенту предстояло отчитываться перед резидентом и спешно собирать вещи, будучи объявленным «персоной нон грата».
А Филонова ждал судебный процесс. Суд начался 10 июля 1978 года. Он обвинялся в совершении преступлений, предусмотренных ст. 64 и ст. 78 УК РСФСР (измена Родине и контрабанда). 14 июля Военная коллегия Верховного Суда СССР под председательством полковника юстиции М.А. Макарова приговорила его к высшей мере наказания — расстрелу.
«Разум мой помутнел, я четко себя представил между добром и злом; никто меня в посольстве не ласкал, никто доброго слова не говорил, все оскорбляли в большей или меньшей степени, насмехались, иронизировали; я сделался злопамятным. Мне хотелось мести. Сейчас я понимаю — безгранична способность людей принимать ложные ценности за истинные. Я сел не в свои сани. Взялся не за свое дело, начал заниматься тем, на что не способен, на что не имел достаточных знаний, способностей, умений и навыков, да и нужной глубокой подготовки, хитрости и смелости» [30]. Так говорил Филонов на судебном процессе.
После подачи Филоновым прошения о помиловании смертная казнь была заменена на 15 лет лишения свободы.
Судебное заседание проходило в закрытом режиме, который обеспечивали сотрудники 2-го отделения. 10 июля один из четырех приглашенных журналистов пронес записывающее устройство. На следующие дни заседаний он, по чекистской рекомендации, не приглашался.
На меня и других сотрудников 2-го отделения хорошее впечатление произвела жена Филонова своим поведением, содержанием речи, самообладанием. Смотрела она на Филонова без ненависти, но с большим укором.
В своей речи, обращаясь к нему, она сказала: «Я думала, ты военный разведчик, а ты слабак; я думала, ты умный и сильный, а ты не умный и не сильный; я думала — ты смелый, а ты трус; я думала — ты честный, а ты нечестный; я думала — ты чистый, а ты грязный. Да, конечно», — сказала она строго, и потом, взглянув на него с прямотой человека, готового отстаивать свое мнение, свои убеждения, сказала еще раз: «Да, я в тебе ошиблась. Детям я скажу, что ты в длительной зарубежной командировке, мы будем тебя ждать. Мои глубокие и дорогие для нас чувства просто умерли, и я даже не знаю, воскреснут ли они вновь. Простить тебе все измены — Родине, жене, детям, родителям, отцу — участнику кровопролитной войны, орденоносцу, я не могу. Ты привел в семью разлуку, за этой разлукой не будет встречи уже никогда. В умники попал, а из дураков не вышел».
Такое высказывание, а также сотрудничество Филонова со следствием позволило руководству КГБ предложить ей написать письмо американскому президенту, чтобы он обратился к Л.И. Брежневу с просьбой о помиловании. Она это выполнила. Д. Картер обратился с такой просьбой к генеральному секретарю ЦК КПСС Л.И. Брежневу, и высшая мера наказания была заменена. Это был политический шаг нашего руководства, а исполнителями были сотрудники 2-го отделения, следователи.
На последнее заседание суда были приглашены около тридцати сотрудников ГРУ, в том числе и несколько человек, работавших и учившихся с Филоновым. Мне, в числе других, ставилась задача зафиксировать их реакцию на случившееся. Некоторые спокойно осудили Филонова, некоторые с блеском в глазах и звоном в голосе заявили: «Я с таким человеком в разведку не пошел бы». Какая-то фальшь звучала в этих словах. Удивил сотрудник Васюкевич, учившийся с ним в одной группе. Покрывшись испариной, дрожащим голосом заявил мне, что во время учебы он видел в нем чужого человека, и знал, Филонов плохо кончит. Грустно вспоминать таких людей и больно.
Свой срок Филонов отбывал в исправительно-трудовом учреждении 389/35, более известном как лагерь «Пермь-35». В интервью французским журналистам, посетившим лагерь в июле 1989 года, он сказал: «Я сделал в жизни крупные ставки и проиграл. А теперь расплачиваюсь. Это вполне естественно».
Отбыв срок, он обратился в посольство США в Москве с просьбой компенсировать ему моральный и материальный ущерб, переведя на его счет в один из московских банков хотя бы часть той суммы, что якобы лежала в Швейцарии. Американцы долго уклонялись от ответа, а потом заявили: право на компенсацию имеют только граждане США. Как говорится, ─ от ворот поворот. Пропали тридцать сребреников.
Дальнейшая судьба предателя, как писали журналисты, тяжелая — ─ он стал никому не нужен: ни американцам, ни семье, ни Родине. Однако сын и дочь периодически навещали его. После возвращения из тюрьмы он отправил себя снова в «уединение» — приобрел в одной из деревенек домик и живет отшельником в российской глухомани.
Итак, книга закончена. Она написана в муках, сомнениях, раздумьях, переживаниях. Предназначена для читателя моего и современного поколения, кто плохо помнит СССР, кто совсем его не знает и совершенно не воспринимает СССР как Родину или часть исторической Родины.
Уважаемый читатель, надеюсь, бескомпромиссный, вы прочитали книгу, она написана для вас, вам ее и судить. Я описал сжато свое время, многие факты из моей жизни не изложены по разным причинам. Так, многие мои современники не знали телевизора, мобильного телефона, компьютера, приставки к компьютеру, диапроектора и многое другое. Мы жили не только без перечисленного, но и без удобств, без горячей воды и отопления.
Наши родители ходили на работу в униформе, ее также носили студенты высших учебных заведений, ПТУ, а пошита
