Прошу вас, братия, будьте, как я, потому что и я, как вы. Вы ничем не обидели меня… а приняли меня, как Ангела Божия, как Христа Иисуса… Свидетельствую о вас, что, если бы возможно было, вы исторгли бы очи свои и отдали мне. Итак, неужели я сделался врагом вашим, говоря вам истину? Ревнуют по вас нечисто, а хотят вас отлучить, чтобы вы ревновали по них. Хорошо ревновать в добром всегда, а не в моем только присутствии у вас. Дети мои, для которых я снова в муках рождения, доколе не изобразится в вас Христос! Хотел бы я теперь быть у вас и изменить голос мой, потому что я в недоумении о вас» (Гал 4:8—12, 14–20).
Послание к галатам хочется цитировать и цитировать. Как трогательны слова обычно беспощадного Павла, когда он, диктуя, со смирением признает несовершенство своего стиля! Как зол он на тех, кто посеял тревогу в душах христиан! «Вы шли хорошо: кто остановил вас, чтобы вы не покорялись истине? Такое убеждение не от Призывающего вас. Малая закваска заквашивает все тесто. Я уверен о вас в Господе, что вы не будете мыслить иначе; а смущающий вас, кто бы он ни был, понесет на себе осуждение» (Гал 5:7—10).
Возникает вопрос: кому же из галатов пишет Павел это послание, в котором обличения, резкости неотделимы от изъявлений любви? Галатия занимает огромную территорию. Очевидно, что большинство населения и слыхом не слыхивало об этом послании. Созданные Павлом церкви в Иконии, Листре, Дервии и Антиохии Писидийской остаются слишком малочисленными, чтобы считать их единственными адресатами письма. Наиболее правдоподобна гипотеза о том, что Павел приказал одному из своих учеников доставить текст письма епископам разных церквей, а они затем распространяли его устно. Юрген Беккер отмечает, что речь идет о единственной энциклике, созданной Павлом, а также о «самом древнем свидетельстве, явно представляющем послание апостола на тему оправдания».
Послание к галатам написано так, что невозможно не цитировать его чеканные строки: «И уже не я живу, но живет во мне Христос»; «К свободе призваны вы, братия»; «Ибо весь закон в одном слове заключается: “люби ближнего твоего, как самого себя”». Те же, почерпнутые из Третьей книги Моисея «Левит» слова произнес Иисус, определив их как «большую» из заповедей.
Невозможно, читая Послание к галатам, не почувствовать, как тебя уносит поток мыслей Павла, и не слиться с ним, разделяя его жажду быть услышанным. Речь идет о жизни или смерти галатов, но также и о жизни или смерти Павла. Как мог писец уследить за его яростной мыслью? Лишь подойдя к заключению, можно перевести дух. Так и видишь, как Павел буквально вырывает стиль из рук писца: «Видите, как много написал я вам своею рукою. Желающие хвалиться по плоти принуждают вас обрезываться только для того, чтобы не быть гонимыми за крест Христов, ибо и сами обрезывающиеся не соблюдают закона, но хотят, чтобы вы обрезывались, дабы похвалиться в вашей плоти. А я не желаю хвалиться, разве только крестом Господа нашего Иисуса Христа, которым для меня мир распят, и я для мира. Ибо во Христе Иисусе ничего не значит ни обрезание, ни необрезание, а новая тварь. Тем, которые поступают по сему правилу, мир им и милость, и Израилю Божию. Впрочем никто не отягощай меня, ибо я ношу язвы Господа Иисуса на теле моем. Благодать Господа нашего Иисуса Христа со духом вашим, братия. Аминь» (Гал 6:11–18).
Так кто же победил: Павел или иудействующие? Тут каждый позволяет себе делать тот вывод, который для него предпочтительнее. Большинство верят, что победа Павла была полной, и в доказательство ссылаются на то, что связи Павла с галатами никогда не прерывались. Однако один из последних и наиболее опытных комментаторов, Симон Легасс, сомневается: «Среди адресатов Первого послания Петра были и христиане из язычников». До падения Иерусалима в 70 году иудействующая церковь ревниво охраняла свой авторитет в этом регионе. Нужно дождаться конца I века, чтобы иудействующие и язычники-христиане решились на примирение, но это произойдет, что удивительно, в ущерб памяти Павла, который на целое столетие окажется отодвинут в тень. Точно таким же образом и в Коринфе церковь с невероятным цинизмом поклянется, что основанием своим она обязана Петру так же, как и Павлу. И лишь когда христианская церковь займется отделением подлинных текстов от апокрифов, она восстановит значение написанного Павлом, признав в текстах ценность основ христианской теологии.
И в эту последнюю свою битву — и в какую битву! — Павел вступит в тюрьме. Есть много оснований полагать, что в тот момент, когда он диктовал Послание к галатам, жизнь его была в опасности. Позднее он сам вспомнит о той решающей роли, которую сыграли его друзья-ткачи: «Приветствуйте Прискиллу и Акилу, сотрудников моих во Христе Иисусе (которые голову свою полагали за мою душу, которых не я один благодарю, но и все церкви из язычников), и домашнюю их церковь» (Рим 16:3–4). Значит ли это, что они помогли Павлу бежать из тюрьмы? Некоторые так и считают.
Как бы то ни было, Эфес покинул не глава церкви, окруженный почитанием верующих, а человек, на которого охотились.
Глава XI
ДОРОГА В ИЕРУСАЛИМ
Тарсянину было почти пятьдесят, когда он в сопровождении горстки соратников отправился в путь вдоль моря. Дорога шла по берегу через Смирну, в обход Пергама, а дальше тянулась вокруг залива Эдремит. Они направлялись в Троаду. Павел решил вернуться в Македонию, а затем двинуться в Ахаию — полуостров, соединявшийся с Южной Грецией Коринфским перешейком.
Павел не скрывал, что конечной целью его путешествия должен был стать Иерусалим.
Так и слышишь, как Павел шепчет сам себе: «Побывав там, я должен видеть и Рим» (Деян 19:21). Может, он предчувствовал, что Вечный город станет центром объединения христиан? Вполне вероятно, ведь он умел слушать Бога. И был соработником Его. Его апостольское служение предстает как безостановочное движение вперед. Дорога на Дамаск вывела Павла на всемирные пути. Ему казалось, что все страны, где еще не звучало слово о Христе, ждут его появления. Он напишет римлянам: «Ныне же, не имея такого места в сих странах, а с давних лет имея желание придти к вам…» (Рим 15:23).
Он шагал по дороге, и его томила новая идея. Еще во время собрания в Иерусалиме кто-то предложил сделать сбор пожертвований в пользу матери-церкви. От имений антиохийской общины Павел и Варнава предложили тогда собрать средства. Это обещание не было включено в договор, заключенный между церквями. Однако Павел считал себя обязанным сделать это. В Эфесе он принял решение перейти к действиям: сбор пожертвований должен был затронуть церкви Малой Азии и Греции. Пусть иерусалимская церковь была причиной последних несчастий Павла, он хотел об этом забыть. Этот сбор пожертвований должен был воплотить мысль пророка Исаии о единстве верующих.
