Мне выпала удача быть при всех этих сценах и слышать, как Папа повторял снова и снова: «Как счастлив будет Рамдас вновь увидеть Дж. Б.! И как счастлив будет тот!» Папа взял с полки свою книгу «Видение Бога» и прочел нам из нее несколько строчек, посвященных великой любви, которую испытывал к Папе этот почитатель.
Спустя некоторое время от него пришел ответ. Он благодарил за предложение оплатить стоимость его поездки в ашрам, однако писал, что не может позволить себе переложить расходы на других. Он копит и откладывает деньги на тот счастливый день, когда сможет приехать в ашрам. Для Папы, который буквально считал дни в ожидании своего старого друга, этот ответ, наверное, был разочарованием, но это не отразилось ни на его лице, ни в его голосе. «Да будет на то воля Рама!» – сказал он.
Случилось так, что старому почитателю не суждено было вновь увидеть Папу.
Любой разговор Папы о его странствиях неизменно переходил к обсуждению, где теперь Рамчарандас, его верный спутник тех дней, чья приверженность к садхане равнялась лишь его любви и нежности к Папе. На вопросы о том, знает ли Папа, где сейчас Рамчарандас, Папа давал загадочный ответ: «Рамдас знает и не знает». Папа вспоминал, что Рамчарандас расстался с ним (как оказалось, навсегда) в Кашмире в конце 20-х годов. Папа заверил его, что «когда Рамдас увидит тебя в следующий раз, ты будешь сиять богопознанием». Комментируя это напутствие, Папа говорил, что если Рамчарандас достиг богопознания, то ему больше нет нужды видеть Папу, а если не достиг, то эти слова не позволят ему прийти к Рамдасу до тех пор, пока он его не достигнет. Но тут же Папа добавлял более мягким тоном: «Так велика была его любовь к Рамдасу, что, будь он жив, он непременно пришел бы к Рамдасу, невзирая на напутствие, данное ему. Раньше Рамдас много раз отсылал его от себя с теми же решительными словами, так как хотел, чтобы Рамчарандас преодолел свою привязанность к телу Рамдаса и превратил ее во вселенское видение, но каждый раз огромная любовь Рамчарандаса неизменно влекла его туда, где находился Рамдас».
Глава 10
Воинственная преданность
Возлюбленный Папа бесконечно любил своих преданных почитателей. Ни один духовный учитель не мог бы в течение четырех славных десятилетий проявить больше любви к тем, кто приходил к нему за помощью. Пребывающих в беспросветном отчаянии он ободрял любящей улыбкой, одновременно и такой особенной, такой неповторимой, и такой успокаивающей; тех, кто приходил, утопая в волнах преданности и не умея выразить любовь, переполнявшую их сердца, он принимал с той же лучезарной улыбкой, в одно время и понимающей, и исполненной человеческой симпатии.
Был еще один тип почитателей, приходивших к нему: они не могли сдержать себя в проявлении своей любви и выражали ее с помощью различных «силовых приемов». Они сжимали Папу в объятиях и не отпускали его, пока он сам не высвобождался от них, они бились головой о его ступни, кусали его пальцы или сжимали его стопы – лотосные стопы, которыми он прошел босиком ради них же множество миль, – так крепко, что ему приходилось буквально молить их отпустить его. Такие почитатели, которых Папа шутя называл «воинственными», нередко видели, как он при их приближении спешил спрятаться за спинкой своего стула. С воздетыми руками он просил их, нет, умолял! – сдерживаться и обращаться с ним помягче.
Как-то вечером, когда мне случилось быть в ашраме, Папе сообщили, что большая группа почитателей из мест, славившихся этим «воинственным» обожанием, слезла с поезда в Канангаде и направляется в ашрам. «Ну вот, теперь Рамдас попался», – сказал Папа жалобным голосом и бережно погладил свои ноги, как бы сочувствуя тому, что им предстоит вынести. «Рамдас жалеет вас, бедняжки», – сказал Рамдас своим ногам, а потом повернулся ко мне и рассмеялся: «Как трогательны эти почитатели, которые едут издалека, чтобы увидеть Рамдаса, – сказал Папа. – Они применяют к Рамдасу силовые приемы, потому что не могут сдерживать огромные потоки любви». Голос Папы был таким ласковым, что я подумал: «А ведь, наверное, Папа с таким же нетерпением ждет этих «агрессоров», как и всех других, более мирных гостей!»
Как раз в это время на аллее, ведущей к ашраму, показались огни такси. Папа сразу же поднялся (он сидел тогда в бхаджан-холле) и быстро встал за спинку своего стула. Машина уже остановилась у дверей, и дюжина почитателей, крича, смеясь, распевая Рамнам или просто восклицая «Папа, о Папа!», бросились прямо к нему. «Не забывайте, ну, пожалуйста не забывайте, что Рамдас состоит из мяса и костей и что он – не резиновая кукла», – говорил Папа, призывая их успокоиться. Слова Папы потонули в ликующих возгласах, – они столпились вокруг него, шумно требуя паданамаскара (прикосновения к стопам). Не прошло и нескольких секунд, как «авангард» отбросил стул – единственный барьер между ними и Папой – и окружил его. Одни что есть сил сжимали его в объятиях, другие крепко держали его за ноги, третьи стукались лбами о его стопы, а некоторые тянули за руки. Эта буйная сцена продолжалась, пока не пришла на помощь Матаджи. Ее появление подействовало на их души, как бальзам, и они стали успокаиваться, хотя многие пришли в сильное волнение, вновь увидев Папу и Матаджи спустя много лет.
В тот вечер, когда Папа отдыхал, Матаджи, растирая ему ноги, спросила: «Все еще больно, Папа?», и Папа, любящий друг своих почитателей, ответил: «Немного, но это не имеет значения. Ты только представь, сколько в этих простых людях преданности и как глубока их любовь, если в своем стремлении коснуться ног Рамдаса они полностью забывают о себе». Продолжая в том же духе, Папа сказал: «Как же счастлив Рамдас, вкушая этот нектар божественной любви от столь многих форм Рама».
«Они вдвойне счастливы, Папа, – усмехнулась Матаджи, – оттого, что у них есть тот, на кого они могут излить свою любовь».
Пропустив мимо ушей эти слова Матаджи, Папа сказал: «Рамдас никогда не чувствует себя счастливее, чем тогда, когда находится среди этих любящих друзей. Не скрою, он хотел бы, чтобы они были чуть менее напористы в выражении своей любви, но он все равно радуется их присутствию. С тех пор, как он покинул Мангалор с именем Рама на устах, ничего, кроме любви, не получал он от тех, кого встречал. Казалось, они влюблялись в него "с первого взгляда", хотя и говорил он в те дни очень редко, – ведь его губы беспрерывно, и днем и ночью, были заняты воспеванием имени Рама. И тем не менее они приглашали его в свои дома и радовались ему так, как радуется мать своему ребенку. И в самом деле, можно ли найти во всех трех мирах более любящую мать, чем Рам, обитающий в сердцах всех своих приверженцев?»
