Субъект № 2: Ну... (пауза) Нет. Я не могу опустить руку.
Э.: Вы не можете опустить руку.
Субъект № 2: Не могу.
Э.: Вы имеете в виду, что ваша рука все еще спит?
Эриксон: Сейчас я поднял ее руку без реального наведения транса. Я навел транс не вовремя, раньше чем хотел это сделать. Поэтому я разбудил ее в связи с индукцией транса, проявившейся в поднятии руки. Другими словами, были созданы два различных трансовых состояния, и ей нужно было пробудиться от обоих. И я позволил ей показать, что она проснулась, но она не смогла продемонстрировать полного бодрствования, так как ее рука была все еще поднята. Она не могла ее опустить. И такое сегментирование тела очень важно в гипнозе, медицине и стоматологии, и в экспериментах с цветовым зрением, и вообще в любых психологических экспериментах. В психотерапии вы разделяете вещи.
Хейли: Вы предвидели это? Вы знали?
Эриксон: О, да, я знал.
(Два транса, о которых говорит Эриксон, были наведены особым образом, это заметно при внимательном просмотре фильма. Вопрос в том, почему рука женщины осталась поднятой, когда она сама уже проснулась. Может быть, потому, что он не будил ее, а только создал видимость. Например, он мог сказать: “Я хочу, чтобы вы проснулись ?” — с легкой вопросительной интонацией, которую субъект услышит, а аудитория нет. Такая интонация превращает директиву в вопрос. Тем не менее, в данном случае он этот прием не использует. Другое объяснение возможно, если предположить два транса, которые могут быть описаны серией стадий. Во-первых, Эриксон спрашивает женщину, была ли она когда-нибудь раньше в трансе, и она отвечает: “Думаю, да”. Во- вторых, Эриксон наклоняется, берет ее за руку и поднимает руку. Одновременно он спрашивает, кто раньше вводил ее в транс. Она говорит: “Доктор Яновский”. В-третьих, Эриксон откидывается назад и говорит: “И когда, по-вашему, вы войдете в транс для меня?” Создается впечатление, что Эриксон, услышав о предыдущем трансе, предположил, что если во время гипноза женщина вспомнит свой предыдущий транс, она, вероятнее всего, снова войдет в транс. Таким образом, Эриксон воспользовался возможностью навести один транс с помощью ассоциации с предыдущим гипнотизером и отдельно — свой собственный. Поднятая рука была частью транса предыдущего гипнотизера. Следовательно, когда Эриксон разбудил ее от своего транса, она все еще была в трансе предыдущего гипнотизера. Впечатляет скорость, с которой Эриксон принял решение использовать предыдущий транс и отделить его от своего.)
Э.: Давайте поменяем их. Пусть поспит другая рука (он поднимает ее левую руку, и правая рука падает вниз). Что вы чувствуете?
Субъект № 2: В левой руке сейчас те же ощущения, что были в правой.
Э.: В левой руке сейчас те же ощущения, что были в правой. Глаза открыты широко?
Субъект № 2: Да, думаю, да.
Э.: Думаете, да?
Субъект № 2: Сейчас я так думаю.
Э.: Вы начинаете сомневаться?
Субъект № 2: Ну, в подобной ситуации всегда появляются сомнения. (Ее веки начинают опускаться).
Э.: Всегда появляются сомнения. И когда врач говорит: “Я сомневаюсь, что вам больно” — какова ваша реакция?
Субъект № 2: (Пауза) Я не знаю. Меня не очень мучает боль.
Э.: Разве это не здорово?
Субъект № 2: Думаю, это замечательно.
Эриксон: Она обучает их своим поведением.
Хейли: Что?
Эриксон: Она обучает зрителей своим поведением. И когда врач сомневается в боли, можете ли вы сомневаться в ней? Это здорово. Вы можете сомневаться в ней. И можете видеть, как меняется движение ее век. И можете обнаружить, что вы, вероятно, реагировали на произнесенные слова, пусть даже они были сказаны вскользь, вы можете быть свободными от боли. Вы вызываете у себя сомнение. “Боль?” Ребенок с психосоматической астмой. Вы говорите ему: “Знаешь, у тебя астма, и тебе трудно дышать. Возможно, какая-то часть астмы возникает из-за твоего беспокойства и страха. Ты, вероятно, не заметил бы, если бы только пять процентов возникло из-за страха. Ты, вероятно, не заметил бы, если бы только десять процентов возникло из-за страха, а не из-за аллергии. И было бы приятно обнаружить, что только 80 процентов возникло из-за аллергии. Ты забудешь о 20 процентах, которые возникают из-за страха”. И это дает им ощущение спокойствия.
Я делал это с двенадцатилетним мальчиком. Его родители тратили 150 долларов в месяц на лекарства, которые прописал семейный врач. И через пару недель мальчик жил уже лишь с десятью процентами своей астмы. Его родители очень встревожились, потому что он не принимал таблеток и дышал легко. Они сказали ему, что этого нельзя делать, ведь у него очень тяжелая астма. Позже они сказали мне, что глядели друг на друга. “Это была наша тревога. Это мы до смерти напугали своего сына”. И я сказал им: “Да”. Родители сказали: “Вы говорили нам, что мальчик может быть спокоен и доволен”. Мы все совершаем ошибки. Мы не знаем, насколько сильно его легкие были разрушены астмой. Если вы не знаете, насколько сильна эмфизема, как вы можете взять на себя вину за его смерть? Вы ведь не знаете, мог ли он не умереть. А вы сразу же начинаете винить себя — суматошно, настойчиво. Вы не знаете, умер бы он от астмы через месяц. Мы ведь не знаем, насколько сильна была эмфизема, была ли она смертельной. Фактически это врач убил ребенка, прописав ему так много лекарств. Но они уже ничего не могли поделать, после того как мальчик умер. Я рад, что они пришли ко мне после этого.
Э.: И даже на приеме у стоматолога вы не будете чувствовать боль?
Эриксон: Напряжение в моем голосе. “Даже у стоматолога”. И даже когда акушер велит тебе тужиться. Это все связано. Ты можешь чувствовать себя комфортно.
Хейли: Связано с чем?
Эриксон: Связано с любым тяжелым ощущением, ты можешь чувствовать себя комфортно.
