На той неделе все это стало настолько очевидно, что может стать классическими иллюстрациями для пособий по геополитике и сетевым войнам.
Россия против США: два типа жесткости
На международном уровне Россия вступила в дипломатическую битву с США. Ситуация обостряется тем, что спор ведется между двумя ядерными державами. И следовательно, ответственность на обеих сторонах огромная.
Россия защищает позицию: Крым — российский, Украине — федерализацию, майские выборы недействительны, Янукович — президент.
США парируют: Референдум в Крыму недействителен, Украина — унитарное государство, майские выборы легальны, нынешние киевские власти легально представляют страну.
Ни одна из сторон не может пойти на уступки ни по одному вопросу. Разница лишь в том, что США давят на Россию в зоне российских жизненных интересов, а Россия не позволяет США этого делать. Иными словами, совершив государственный переворот в Киеве, Америка, по сути, совершила акт агрессии против России. И поддержка Вашингтоном киевской группировки — это нападение. Россия же обороняется. И делает это пока довольно жестко.
Жесткость США и жесткость России принципиально различны: для Америки судьба Украины в целом второстепенна, эта область не входит в зону жизненных интересов США, которые далеко и которые имеют помимо России множество вызовов. Поэтому американцы давят на всякий случай, прощупывая Россию методом прямого контакта. Если они отступят или даже вообще отдадут Украину Москве, даже в этом случае они не много потеряют — Украина и так была нейтральна и им полностью неподконтрольна. Воевать ни США, ни НАТО в этой ситуации ни при каких обстоятельствах не будут. И теоретически легко могут отойти на стартовые позиции.
Россия же рискует всем. Жесткость Москвы вынужденная, Россия не может в этой ситуации уступить вообще ни одного пункта, рискуя качественно ухудшить уровень своей безопасности — ведь, даже если НАТО вступит на Западную Украину, это будет перемещением границы к Востоку, а потеря Крыма и Юго-Востока для России являлась бы стратегическим самоубийством. Поэтому Москва бьется за свои тезисы столь отчаянно; у нас просто нет возможности сделать ни одного шага назад. Стратегически мы проиграем, даже если воссоединимся с Юго-Востоком и граница будет проходить по секущей линии к Днепру с Северо-Востока (Сумы — Чернигов) на Юго-Запад (Одесса). Поэтому Лавров и Путин выбрали самую мягкую платформу в конфронтации с Западом. Федерализация — это вообще шанс Киева сохранить контроль над всей нынешней территорией (за вычетом ушедшего Крыма).
Жесткость США вполне предсказуема. Жесткость Москвы впечатляет и внушает ужас пятой колонне и надежду патриотам.
Но эта партия Россия — США только началась.
Юго-Восток Украины: Крымский путь
Самое главное: восстание Юго-Востока, занятие городской администрации (ОГА) в Донецке, Луганске, Харькове, Мариуполе, внушительная мобилизация Одессы, провозглашение в Донецке Донецкой Республики. По сути, ясно одно: Юго-Восток поднялся. Это вторая волна украинской революции, Русская Весна.
В период Евромайдана против Януковича (президент с Востока) восстал не только Киев, но и вся Западная Украина. Волна захвата ОГА прокатилась только на Западе. Повсюду там власть на местах захватывали националистические и ультранационалистические силы, солидарные с Евромайданом. Они-то и поставляли в Киев провинциальную массовку. Это было восстание украинского Запада против русского Востока. И завершилось это на первом этапе победой украинского Запада.
До момента переворота расклад сил был такой: Запад за восстание и народные выступления, Восток — за порядок и конституционный строй. Запад был синонимом революции, Восток — спокойствия и реакции. Сегодня роли диаметральным образом поменялись. Запад победил Восток в Киеве. И пытается объявить это общеукраинской победой. Но никакой единой Украины нет, ее за 23 года не создали. Поэтому есть только Запад и захваченный Западом Киев (он в целом относится геополитически к Правобережью) и Юго-Восток. Теперь, когда революция Запада стала пусть нелегальным и нелегитимным, но порядком, дело дошло до ответной революции — революции Востока. Все стало наоборот. Из Киева от проамериканского холуя Наливайченко исходят приказы по репрессиям, арестам активистов, подавлению народных выступлений, а народ Юго-Востока решительно берет свою судьбу в свои руки. Запад Украины теперь в роли оплота репрессивного режима, а Юго-Восток восстал, организует Вече, требует самоопределения, захватывает ОГА, объявляет всеобщую стачку, отказывается подчиняться Киеву (власти которого устойчиво называет «хунтой»). Это вторая часть украинской революции, только теперь все наоборот: Юго-Восток символ восстания, а Киев и Запад — оплот реакции.
За что восстал Юго-Восток? Проще ответить, против чего он восстал. Он восстал против радикального западенского национализма, русофобии и безоглядной ориентации на США и Евросоюз в ущерб России. Если вдуматься, Юго-Восток выступал против всего этого и раньше, поддерживая тех кандидатов, которые обещали сближение с Россией, статус русского как государственного, внеблоковый статус Украины и т. д. Но пока действовали закон и процедуры демократии, Юго-Восток пребывал в правовом поле. После осуществления западного переворота легальность была упразднена. Юго-Востоку понадобилось некоторое время, чтобы осознать это обстоятельство, и начиная с 6 апреля мы вполне можем сказать — это осознание пришло. Юго-Восток отвергает Киев, такой Киев, как он есть сейчас, отказывается ему подчиняться и стает на путь восстания. Это восстание против Киева и той западенской Украины, которую он стремится «узаконить». Выборы в мае — важнейший шаг в этой попытке. Поэтому Юго-Восток восстал против выборов.
Но за что восстал Юго-Восток? Если бы в Киеве была другая власть, требования Юго-Востока могли бы быть относительно умеренными. Такими же, как раньше, — сближение с Россией, государственный статус русского языка, отказ от ускоренной евроинтеграции и НАТО и т. д. И даже без федерализации. Но радикализм и неправовой характер киевской власти после Евромайдана не оставил Юго-Востоку никакого шанса для надежды на исполнения этих требований мирным путем. Это исключено, и люди Юго-Востока это поняли. Теперь осталось только три пути:
мягкий — федерализм;
средний — самостоятельное Государство (Новороссия);
крайний — воссоединение с Россией.
Но для того чтобы добиться любого из трех решений, Юго-Востоку необходимо прежде отстоять свою полную политическую и военную независимость. В своем ультранационалистическом угаре Киев обязательно начнет репрессии против «юго-восточных сепаратистов, подстрекаемых Москвой». А это значит, что Юго-Востоку придется отражать эти атаки, освобождать своих общественных лидеров (таких как народный губернатор Донецка Павел Губарев и другие), создавать независимые органы власти, развертывать отряды самообороны. Без этого Киев ни о каком федерализме и слышать не захочет. К федерализму Юго-Восток может принудить Киев только силой. Причем солидной, упорной и хорошо организованной силой. Но за Киевом стоят США и Евросоюз — финансово и политически, вплоть до военных инструкторов и частных армий. Поэтому бой будет неравным. Чтобы уравновесить шансы, потребуется помощь Москвы. И Москва такую помощь не сможет не оказать. И вот здесь мы сталкиваемся с парадоксом: для того чтобы добиться реализации даже программы-минимум (федерализация), Юго-Востоку понадобится прямая помощь Москвы. Причем практически в том же объеме, что и для решения программы-максимум (полного воссоединения) и программы-медиум (самостоятельное Государство Новороссия). И это ясно понимают сами восставшие: отсюда российские флаги, преобладающие на всех массовых манифестациях, митингах, захватах. Это, безусловно, русская революция, и проходит она откровенно под знаменем России: Юго-Восток остро чувствует Россию своей, а Киев и Западную Украину, представленные сегодня Бандерой, Шухевичем, УПА и «Правым сектором», а также олигархами (Порошенко, Тимошенко, Коломойский, Тарута и т. д.), — совершенно чужой, враждебной, опасной и ненавистной.
