Д.Д. Ответственно вам заявляю, что если бы дальнейшее пребывание Крылова здесь могло бы хоть'как-то изменить ход событий, он бы никогда отсюда не вышел. А освободить его… просто-напросто меня попросил один человек, которого я искренне уважаю. Имя этого человека — Махмуд Эсамбаев. Он позвонил мне и по-братски попросил: «Если ты сможешь, освободи Крылова, ведь у него четверо детей и больная мать, и вообще он человек нелегкой судьбы». После этого разговора мы сделали все, чтобы Крылов оказался в Москве. Тем более что всей обладаемой информацией этот офицер с нами поделился.
«С.С.» Насколько серьезно вы оцениваете намерения Временного совета во главе с Автурхановым в самое ближайшее время овладеть властью в Чечне?
Д.Д. Это чепуха… Дешевый фарс… И Знаменское, и другие оплоты так называемой оппозиции мы можем уничтожить за тридцать минут, ну максимум за час. Однако делать это такими жестокими методами мы пока не хотим. Как бы нас к этому ни подталкивали разные автурхановы и Хасбулатовы.
«С.С.» Последний, кстати, несмотря на решение съезда чеченского народа, продолжает спокойно пребывать в республике…
Д.Д. М-да… но об этом миротворце разговор вообще отдельный. Видимо, долгое, более десяти лет, пребывание Хасбулатова в России не пошло ему на пользу… Тем более что последнее время круг его общения составляли люди, прямо скажем, малокультурные, с серьезным уголовным прошлым и будущим. Отсюда методы, которыми пользуется Хасбулатов. Но мы до подобной грязи постараемся не опуститься, по крайней мере, пока…
«С.С.» Чем вам так не угодили журналисты, что вы в одночасье выгнали их из Грозного?
Д.Д. Ну, положим, не выгнали, а попросили уехать… Пускай себе сидят в Знаменке у Автурханова. Все равно ведь врут, так пускай хоть работать не мешают.
«С.С.» У одного из московских коллекционеров я видел почтовую марку с вашим изображением. Выпущена она была в наборе с марками, изображающими шейха Мансура и имама Шамиля…
Д.Д. В свое время я разрешил напечатать первые чеченские почтовые марки, при одном условии, что я на них присутствовать не буду. Но такие марки все-таки напечатали. Сейчас они находятся в Национальном банке. В обращение могут быть выпущены только после решения правительства. А пока я жив, его не будет… Разве можно себе представить, что маркой с моей физиономией будет кто-то рассчитываться или поплевывать на нее при наклеивании на конверт?
«С.С.» Если бы три года назад вы знали, что предстоят такие испытания, согласились бы стать президентом?
Д.Д. Если бы я даже знал, что мне сто раз предстоят такие испытания на избранном мною пути, я бы не отказался. И нет такой силы, которая могла бы сбить меня с этого пути. Я знаю, что мой путь честен. Только сейчас он сведен к противостоянию с Россией.
«С.С.» Вас как-то сравнили с Фиделем Кастро, который, несмотря на все препятствия, руководит Кубой более тридцати лет. Сколько вы планируете?
Д.Д. Планировать не в моей власти. Все в руках Всевышнего. Только Он может давать жизнь или смерть людям и целым народам.
Грозный-Москва октябрь 1994 г.
К Джохару на прием в Президентский дворец пришел старик. Было странно, что его пропустили к президенту, у которого на счету была каждая минута, но этот старик рассказывал всем, что увидел ночью во сне, и проходил через все двери. Так он дошел и до президента.
Сон старика: «С неба прилетели гвардейцы президентской гвардии, вернее, это были только их светящиеся души на крыльях, как у истребителей. Они сели рядом, и все вокруг озарилось их светом. «Ты пойдешь к президенту, и тебя пропустят, — так сказали они старику. — Передай ему, что Это только Начало. У него гораздо более высокое предназначение…» Потом они улетели и стало быстро темнеть. Джохар потерял одну туфлю, и наступила ночь без звезд и луны. Затем он нашел свою пропажу, и небо начало светлеть, пока, наконец, не стало совсем светло. Джохар стоял на возвышении в белой одежде и светился ярче, чем улетевшие души». А что было дальше, я не имею права пока рассказывать, потому что это еще не сбылось, все впереди.
Когда, вернувшись домой, Джохар рассказал мне сон старика, я была поражена: Ну, если Это только Начало, то что же нас ожидает в дальнейшем? Неужели впереди самое страшное?»
Нападения российских войск ждали каждый день. Малика забрала свою дочь, нашу сноху Бэлу, надеясь уберечь ее от войны у себя в квартире. Катаяма, где находился наш дом, была самой опасной территорией, ее бомбили уже ежедневно. На другой день, 15 ноября, началось наступление оппозиции. Ее банды вошли в город двумя бронированными танковыми колоннами и попытались взять Грозный, стреляя и убивая прохожих на улицах. Гантамировская колонна свернула с трассы Баку-Ростов и заняла 15-й военный городок. Вторая колонна Автурханова и Лабазанова остановилась у поселка Маас. Там ее встретил Шамиль Басаев с небольшим вооруженным отрядом, он показал, как надо побеждать «не числом, а умением». Оппозиция растерялась и остановилась, не зная, сколько военных сил будет встречать их в центре.
Военное руководство ЧРИ на совещании решило в полночь уничтожить обе колонны. Но оппозицию кто-то предупредил, и она срочно покинула город. А к нам в дом Малика опять привезла Бэлу. Когда бронированный поток танков двигался по их улице, они, как и все, подумали, что это наши учения, но потом дула орудий медленно развернулись, и танки начали палить по окнам домов. Прохожие в панике начали разбегаться, танки стреляли прямо по людям. Возле бордюра на асфальте в луже крови валялась отстреленная мужская голова, окровавленное тело было в стороне, горели машины… А российские СМИ объявили всему миру, что войска чеченской оппозиции взяли Грозный и оплот «дудаевского режима».
Теперь Кремль сделал ставку на Саламбека Хаджиева, бывшего министра нефтяной промышленности СССР. Когда в 1991 году Джохар предлагал бывшим руководителям высокие посты, состоялся у него ночной разговор и с Саламбеком. Мы возлагали на него большие надежды, Хаджиев пользовался большим авторитетом в республике. После долгой беседы Саламбек уехал, а Джохар вышел из комнаты расстроенным. «Ну, что он сказал?» — приставала я к нему с вопросами. Джохар отрешенно посмотрел на меня: «Ему дороже нашей независимости его миллионы!»
26 ноября 1994 года между «главными» оппозиционерами произошел разлад, никого из них не устраивал выбор Кремля. Но танки были даны Хаджиеву, и это решило дело. До 1 декабря намечался решающий штурм Грозного. Ночью Джохару приснился очень хороший сон: табуны красивых лошадей, белых, каурых, черных, мчались к нему на большое зеленое поле. Вечером начальник штаба Аслан Масхадов принес радостное известие: «Нашли тысячу двести противотанковых снарядов усовершенствованной мощности к гранатометам на складах Шалинского танкового полка». Это известие Джохар приказал хранить в глубокой тайне. «Пусть никто не знает, что у нас теперь есть чем встретить танки». Когда все было готово к приему «непрошеных гостей», он позвонил в Ингушетию Аушеву: «Как обстановка?» — спросил его Руслан. «Срочно нужны противотанковые снаряды к гранатометам», — серьезно отвечал Джохар, прекрасно понимая, что телефоны Аушева прослушиваются. В Кремле начался переполох — пока Дудаев не достал гранатометы, нужно успеть со штурмом Грозного. Только тогда танки, «королева российских полей», смогут беспрепятственно взять город. И «помощь» пошла…
