В начале января появилась информация, что англичане подвергают жестокому обращению турецких военнопленных в Египте. Вскоре после этого я получил письма от двух австралийцев, коммандера Стокера и лейтенанта Фицжеральда. В них говорилось, что они уже одиннадцать дней находятся в грязном, сыром, полном паразитов подземелье военного министерства. Эти военно-морские офицеры прибыли в Константинополь на построенных в Америке субмаринах, совершивших беспрецедентный переход из Англии. Они прошли под минными полями Дарданелл и благополучно прибыли в Мраморное море, где уже в течение нескольких недель было прекращено всякое судоходство. Субмарина, на которой прибыли мои корреспонденты – Е-15, – была захвачена в Дарданеллах, а ее команда вместе с офицерами была отправлена в турецкую военную тюрьму в Малой Азии – Афиум-Кара-Гиссар. Когда поступило сообщение о якобы жестоком обращении с турецкими военнопленными в Египте, среди этих пленных были жребием определены двое, которым предстояло отправиться в Константинополь и подвергнуться наказанию в качестве ответной меры. Стокер и Фицжеральд вытянули несчастливые номера и провели одиннадцать суток в ужасной подземной темнице. Я немедленно обсудил инцидент с Энвером и предложил, чтобы врач и офицер, представители нейтральной стороны, осмотрели турок в Египте и сообщили свое непредвзятое мнение. Мы довольно быстро получили ответ о том, что информация оказалась ложной и турки в английском плену чувствуют себя прекрасно.
Примерно в это же время я имел встречу с монсеньором Дольчи, представителем Святого престола в Турции. Он упомянул о военнопленном лейтенанте Фицжеральде, который, по его сведениям, находился в тюрьме Афиум-Кара-Гиссар.
– Я принимаю участие в судьбе второго молодого человека, – сказал монсеньор Дольчи, – поскольку он помолвлен с дочерью британского посла в Ватикане. Я говорил о нем с Энвером, и он обещал, что отношение к юноше будет особым.
– Как его зовут? – спросил я.
– Джеффри.
– Отношение к нему действительно особое, – вздохнул я. – Знаете ли вы, что в настоящее время он находится в подземной тюрьме Константинополя?
Понятно, что монсеньор очень разволновался, но я поспешил его заверить, что юноша через несколько дней будет освобожден.
– Видите, как отвратительно вы обошлись с этими молодыми людьми, – сказал я. – Вы должны как-то компенсировать ущерб.
– Что вы предлагаете?
Стокер и Фицжеральд были военнопленными и согласно обычной процедуре после освобождения из подземелья должны были вернуться в тюрьму. Я предложил Энверу дать им восьмидневный отпуск в Константинополе. Он согласился, и парни были освобождены. Смотреть на них было страшно. В общей сложности они провели в подземной тюрьме двадцать пять дней, не имея возможности умыться, побриться, сменить белье, то есть были лишены элементарных жизненных удобств. Мистер Филип взял их под свою опеку, и спустя очень короткое время мы увидели перед собой двух молодых и очень симпатичных британских офицеров флота. Их восьмисуточная свобода стала воистину триумфальным шествием, несмотря на то что их повсюду сопровождал англоговорящий турецкий офицер. Они побывали у монсеньора Дольчи и в американском посольстве и даже нанесли весьма приятный визит в женский колледж. Когда настало время возвращаться в лагерь, офицеры заявили, что согласны провести еще месяц в сыром подземелье, если после этого они получат такой же прекрасный отпуск.
Несмотря на все происшедшее, я всегда буду с благодарностью вспоминать Энвера за его исключительное внимание к Фицжеральду.
– Не думаете ли вы, что юноша уже достаточно наказан? – спросил я. – Почему бы не отпустить его домой, чтобы он мог жениться на своей любимой девушке?
– Я сделаю это, – не задумываясь ответил Энвер, – если он даст слово офицера больше не воевать против Турции.
Понятно, что молодой человек дал требуемое обещание и отправился домой, навстречу счастью. К сожалению, у Стокера не было невесты, наличием которой можно было обосновать аналогичную просьбу, и ему пришлось вернуться в Малую Азию. Он сделал это, не слишком расстроившись. Не в традициях британского военного флота завидовать друзьям.
Глава 21
Болгария на распутье
Неудача флота союзников в Дарданеллах не решила судьбу Константинополя. Конечно, и турки, и немцы испытали большое облегчение, когда флот ушел, но только слишком радоваться оснований не было. Самая прямая дорога к древней столице все еще оставалась открытой для противника.
В начале сентября 1915 года один из самых влиятельных немцев в Константинополе дал мне подробное объяснение сложившейся военной ситуации. Вкратце его пространный рассказ сводился к одной фразе: «Мы не можем удержать Дарданеллы без военной поддержки Болгарии».
Это означало, что, если Болгария не присоединится к Турции и Германии, экспедиция в Галлиполи будет успешной, Константинополь падет, Турецкая империя распадется, Россия воспрянет как экономическая и военная держава, и война в относительно короткие сроки завершится победой Антанты. Вполне вероятно, что нейтралитет Болгарии приведет к тому же результату. Поэтому, думаю, не будет преувеличением сказать, что в сентябре – октябре 1915 года сроки войны были в руках болгарского правительства.
Это факт действительно первостепенной важности, и его значение просто необходимо подчеркнуть. Предлагаю читателям взглянуть на часть карты мира, с которой они, возможно, не слишком хорошо знакомы, я имею в виду карту Балканских стран, так, как они были определены Бухарестским договором. Все, что осталось от европейской Турции, – это маленькая территория неправильной формы в ста шестидесяти километрах к западу от Константинополя. С европейской Турцией граничит Болгария. Главная железнодорожная магистраль в Западную Европу начинается в Константинополе и идет по Болгарии через Адрианополь, Филиппополис и Софию. В то время Болгария могла собрать армию из 500 тысяч хорошо обученных и организованных солдат. Если она пойдет на Константинополь, ничто не будет стоять у нее на пути. Турция имела значительную армию, это правда, но она была занята, отбивая атаки союзников в Дарданеллах и русских на Кавказе. Если Болгария займет враждебную позицию, турки не смогут получить ни оружия, ни припасов из Германии. Турция окажется полностью изолированной и в конце концов в результате одной очень короткой кампании прекратит свое существование как военная сила и как европейское государство.
Я хочу привлечь особое внимание к этой железной дороге, поскольку она была той стратегической целью, которую отстаивала Германия. Миновав Софию, дорога пересекала Сербию, где самыми важными станциями были Ниш и Белград. Далее она пересекала реку Сава, затем Дунай, после чего следовала к Будапешту и Вене, а оттуда на Берлин. Практически все военные операции на Балканах 1915–1916 годов велись в конечном счете за обладание этой железной дорогой. Удерживая эту дорогу, Турция и Германия не будут разделены: и с экономической, и с военной точки зрения они будут единым целым. Дарданеллы, как я уже говорил, – это звено, соединяющее Россию и ее союзников; если оно порвется, крах России наступит очень скоро. Равнины Моравы и Марицы, по которым проходит железная дорога, – это для Турции своеобразные безводные Дарданеллы. Находясь в ее руках, они обеспечивают доступ к союзникам, если же они попадут в руки врагов, Оттоманская империя распадется на части. Только присоединение Болгарии к делу тевтонцев даст туркам и немцам это преимущество. Как только Болгария станет союзником, часть железной дороги до сербской границы сразу станет легкодоступной. Если Болгария присоединится к державам оси как активный участник, завоевание Сербии станет неизбежным, а значит, появится звено, тянущееся от Ниша к Белграду и далее к тевтонцам. Таким образом, союзнические отношения с Болгарией сделают Константинополь пригородом Берлина, предоставят все ресурсы Круппа в распоряжение турецкой армии, сделают неизбежным крах наступления союзников на Галлиполи и заложат основу восточной империи, которая в течение тридцати лет была главным стимулом немецкой политики.
