Через неделю, 30 января 2008 года, Некрасову и Могилевичу было предъявлены обвинения. Их предъявили арестантам два разных следователя, однако их заключения, как утверждали защитники, были написаны словно под копирку. «Из четырех страниц обвинения одну занимал титульный лист, еще на двух с половиной шло перечисление нормативных актов и положений Конституции, – рассказал адвокат Некрасова Александр Добровинский. – И лишь в конце последнего листа было указано, что «Некрасов при помощи Шнайдера произвел сокрытие налогов в размере 49 511 515 руб.». Так же выглядел и документ, переданный следователем защитнику Семена Могилевича Александру Погонченкову, только консультант, по версии следствия, не «произвел сокрытие», а «выстроил схему» для увода этой суммы «Арбат Престижем». Иначе говоря, следствие, хотя и предъявило обоим фигурантам одинаковые обвинения в «уклонении от уплаты налогов организациями в особо крупном размере», дало понять, что считает Семена Могилевича организатором преступления.
Адвокаты обратили внимание и на фактические неточности. Погонченков, например, указал, что обвинение против его клиента в значительной степени было построено на основании некоего документа, якобы обнаруженного у него при обыске. Однако, что это за документ и где его нашли, до сих пор не ясно. «В постановлении суда об аресте Семена Могилевича говорилось о том, что у него дома был найден акт налоговой проверки «Арбат Престижа», – заметил адвокат. – В обвинительном заключении фигурирует уже постановление о назначении этой самой проверки, причем обнаруженное не дома, а в офисе моего подзащитного в Центре международной торговли на Красной Пресне».
Учитывая неконкретность и неточность предъявленных обвинений, адвокаты порекомендовали подзащитным временно воздержаться от ответов на любые вопросы следствия. «Я полагаю, что полученные нами документы – банальная отписка следствия, сделанная для того, чтобы уложиться в предусмотренный законом десятидневный срок предъявления обвинения подозреваемому», – сказал Добровинский. По его словам, изучая материалы следствия вместе со своим подзащитным, он не смог сдержать улыбки, однако клиент Некрасов юмора не оценил. «Вам смешно, а мне сидеть», – заметил он своему адвокату.
Впрочем, условия содержания обвиняемых были вполне сносные. Оба они сидели в спецблоке для VIP-арестантов московского СИЗО 99/1 в четырехместных камерах. Их окружали не мелкие уголовники, а вполне приличные по тюремным меркам соседи. Например, Некрасов, по словам его защитника, сидел с человеком, обвиняемым в хищении 2 млрд руб. Коммерсант освоился в новых для себя условиях, особенно его радовало, что в спецблоке есть душ (50 руб. за посещение). Несколько хуже чувствовал себя Семен Могилевич, у которого в СИЗО обострились все характерные для такого возраста заболевания – повысилось кровяное давление и содержание сахара в крови. Кроме того, он начал задыхаться во сне.
ПАРФЮМЕР
Владимир Некрасов родился в 1961 году в городе Снежное Донецкой области.
Себя он называет человеком открытым. Однако на большинство вопросов отвечает уклончиво или говорит, что «это отдельная история». О семье своей рассказывает очень лаконично: мама была главным бухгалтером, папа – руководителем крупного предприятия. Есть старший брат, живет на Украине. Семья, по словам Некрасова, была по тем временам весьма обеспеченная, но «мажором» он никогда не был: «Отец умер, когда я учился в десятом классе, весной. Я собирался поступать в мединститут. Тут встал выбор: учиться или пойти работать, чтобы помогать маме, – отец был большим начальником и зарабатывал большие деньги. С потерей отца что-то в жизни надломилось…»
После школы будущий «парфюмерный король» поступил в Донецкий медицинский институт. «Я был очень хороший студент – ну, в плане дисциплины, может быть, и не золотой, но учился очень хорошо». Сразу по окончании института (в 1983 году) переехал из Донецка в Москву. По его словам, он «никогда не делал то, что предписывали партия и правительство». А в 1985 году Некрасов уехал из страны.
Владимир Некрасов: «Я был романтик и авантюрист»
– Это была не политическая эмиграция и не экономическая – я не собирался зарабатывать деньги на заводах «Рено». Я уехал, потому что искал для себя что-то другое, вернее, хотел найти что-то другое… Это была любовная история. Не роман – скорее детектив. Я сейчас смотрю на себя и думаю, какой я был романтичный. Я был романтик и авантюрист. Попасть за границу тогда было невозможно. Тем не менее мне это удалось. В 1985 году я оказался в Германии, а через несколько месяцев переехал в Париж. Когда я приехал, то не знал французского языка, и вообще жизнь там сильно отличалась от жизни в СССР. Мне помогали друзья, эмигранты первой волны, уехавшие из Крыма после революции. Я не смог там жить, потому что есть в Париже что-то расслабляющее. Там не хочется действовать. Вкусно поесть в ресторане, прогуляться за покупками или просто так, прокатиться в трамвайчике по Сене… Мне было хорошо в этом городе, ведь я провел там не месяц, а несколько лет. Но все время хотелось действия. Я решил тогда для себя, что это просто ностАльгия.
Из интервью журналу «Деньги» 28 марта 2005 годаСвой бизнес Владимир Некрасов начал в 1989 году после возвращения из Франции, куда эмигрировал в 1985 году. А в 1998 году создал парфюмерно-косметическую сеть «Арбат Престиж».
Владимир Некрасов: «Да, у меня всегда были деньги»
– Когда я уезжал в Париж, я был не бедным человеком – я мог позволить себе завтракать, обедать и ужинать в «Национале». Понимаете, когда завтракаешь в «Национале», жизнь воспринимаешь несколько иначе… Это принято говорить, что в Советском Союзе бизнеса не было, – он был, и был весьма серьезный. Я знал людей, которые в 1985 году имели состояние 3 млн руб. и больше. Это целая эпоха и отдельная тема… Одно могу сказать определенно – я никогда в жизни не был связан ни с каким криминалом, ни с какой уголовщиной <…>
И когда я вернулся в Москву, люди, с которыми я общался до отъезда, из «моего клуба», уже многого достигли. Да, у меня всегда были деньги, но я много терял – людей, близких. И деньги в том числе. Однажды так получилось, что в результате одной операции я потерял не только все свои деньги, но и чужие. Меня спасла моя самодисциплина. Когда мне стали говорить: «Мы тебя зарежем», – я не стал прятаться и не побежал в милицию. Я выработал собственную стратегию – что нужно делать, а потом встретился с людьми, КОТОРЫЕ мне угрожали, и спросил: «Чего вы от меня хотите? Давайте сядем и разберемся, кто кому должен». И они были так удивлены, что я их не боюсь <…>
