Здесь, в Пекине, на центральной площади Тяньаньмэнь, 1 октября 1949 года вместе с Лю Бочэном и другими товарищами по совместной борьбе Дэн участвовал в торжествах, посвященных образованию Китайской Народной Республики. Он стоял под сводами дворцовой башни, возвышающейся над входом в императорский Запретный город, невдалеке от Мао, и с жадностью ловил каждое слово Председателя, провозгласившего: «Сегодня было образовано Центральное народное правительство Китайской Народной Республики»296. Из репродукторов неслась героическая песня «Марш добровольцев», ставшая гимном новой страны, и Мао, не торопясь, поднимал по флагштоку красное знамя с пятью желтыми звездами, расположенными в левом верхнем углу полотнища. Центральная большая звезда символизировала компартию, а обрамлявшие ее полукругом с правой стороны мелкие звезды — четыре основных класса «новодемократического» Китая: рабочих, крестьян, городскую мелкую буржуазию и национальную буржуазию. Площадь, битком заполненная народом, неистовствовала. А над ней грохотали залпы артиллерийских орудий: 28 выстрелов — в ознаменование двадцати восьми лет борьбы Коммунистической партии Китая.
Революция победила в большей части страны. И Дэн был одним из тех, кто внес решающий вклад в эту победу.
Часть третья
В ТИСКАХ УТОПИИ
ГЛАВА ЮГО-ЗАПАДНОГО РЕГИОНА
Проведя три недели в Пекине, Дэн и Лю Бочэн 21 октября отправились назад, в свои войска. 2-й армии предстоял новый поход — на этот раз на юго-запад Китая, на родину и Дэна, и Лю, — в Сычуань. Эту наиболее населенную провинцию обороняло несколько сот тысяч гоминьдановцев, решивших дать бой — последний и решительный — коммунистам. Помимо Сычуани 2-й армии предстояло покорить и другие районы юго-запада: Гуйчжоу, Гуанси, Юньнань, Сикан и Тибетское государство. Последнее, правда, еще в июле 1913 года, после падения цинской монархии, провозгласило независимость от Китая, в составе которого формально находилось до того, но, во-первых, ни одна страна в мире не признала этого, а во-вторых, Компартия Китая еще на своем II съезде в июле 1922 года постановила, что одной из главных задач считает «воссоединение Монголии, Тибета и Туркестана [Синьцзяна] в составе объединенной Китайской Республики, основанной на принципах федерации»1.
Основные контуры предстоявшей операции Военный совет ЦК обрисовал в конце мая 1949 года, за несколько дней до падения Шанхая. А в середине июля на вилле Шуанцин Мао, как мы помним, лично обсудил операцию с Дэном. 1 августа ЦК принял решение образовать Юго-Западное бюро Центрального комитета, назначив Дэна его первым секретарем, Лю Бочэна — вторым, а Хэ Луна, бывшего командира 120-й дивизии 18-й армейской группы, — третьим[40]. Войскам Хэ предписывалось вступить в Сычуань с севера, из провинций Шэньси и Ганьсу. Детальная разработка плана и его согласование заняли почти три месяца2.
И вот, наконец, 22 октября 2-я армия выступила в поход, а уже через месяц Чан Кайши бежал из Чунцина в Чэнду. В самом конце ноября Чунцин пал, а еще через неделю, 8 декабря, Дэн въехал в него как победитель, в ореоле славы. И вряд ли кто-либо из толпившихся на улицах горожан мог узнать в нынешнем властном и волевом командире прежнего выпускника местной подготовительной школы, застенчивого шестнадцатилетнего юнца, отправившегося когда-то из этого города в далекую Францию. Что и говорить: красивое возвращение домой после двадцати девяти лет скитаний!
Вместе с ним в Чунцин приехала и Чжо Линь с детьми. «Они [Дэн и Лю Бочэн] не собирались брать с собой свои семьи, когда выступали в поход на юго-запад, — вспоминала она. — …Но я сказала [Дэну]: „Вы все время 'теряете' нас, не обращаете на нас внимания, так не годится! На этот раз я обязательно поеду с тобой, я член компартии. Ты можешь отрубить мне голову, но я все равно поеду с тобой“. [После этого] ему ничего не оставалось, как позволить нам сопровождать его»3. Спорить с Чжо Линь было бесполезно. Она поехала, даже несмотря на то что находилась почти на седьмом месяце беременности! Если уж ей чего-то хотелось, она добивалась этого любой ценой. Такой уж был у нее характер!
Жена Лю Бочэна тоже не пожелала оставаться в тылу и вместе с Чжо Линь и всеми детьми (а их уже в двух семьях насчитывалось семеро: трое у Дэна и Чжо и уже четверо у Лю Бочэна и Ван Жунхуа) отправилась за наступавшими войсками. Ехали на двух американских джипах по тряской пыльной дороге. Дети капризничали и то и дело хотели «пипи». «Ну мальчики — ладно, они могли писать прямо на ходу из машины, а вот как было быть с девочками? — рассказывала Чжо Линь. — В каком-то храме нашли горшок, и только так девочки могли оправляться»4.
Между тем 2-я армия при поддержке войск Хэ Луна, а также частей 4-й армии окружила Чэнду, и уже 10 декабря Чан Кайши вынужден был улететь из этого города на Тайвань. Туда же отправились и другие члены гоминьдановского правительства. Кровавая битва за материковый Китай была ими проиграна, однако воля Чана и его ближайших соратников осталась несломленной. Они улетели на остров Тайвань, чтобы продолжать борьбу с коммунизмом.
А тем временем 27 декабря Чэнду пал, и война в Китае подошла к концу. Почти все провинции оказались заняты коммунистами. Оставалось захватить только Сикан, остров Хайнань и некоторые другие прибрежные острова, а также Тибет и Тайвань. Но судьбу последнего решили американцы, в конце июня 1950 года направившие в Тайваньский пролив свой 7-й флот. Сделали они это в связи с началом коммунистической экспансии в Корее. (Одновременно США направили свои войска и в саму Корею — с санкции Совета Безопасности ООН, в составе международных вооруженных сил по отпору инициированной Сталиным агрессии просоветской Корейской Народно-Демократической Республики против проамериканской Республики Корея.) 7-й флот надежно блокировал пролив, не дал готовившимся к переправе войскам 3-й полевой армии форсировать его. Только это и спасло Чан Кайши, начавшего затем с помощью США превращать свой остров в антикоммунистический бастион.
В Тибете же американцы были бессильны. Трумэн не мог действовать там столь же решительно, как на Тайване или в Корее, поскольку не только Мао, но и Чан Кайши считал Тибетское государство частью Китая, и делегация Чана в Совете Безопасности ООН[41] несомненно применила бы право вето на использование международных вооруженных сил в поддержку независимости Тибета. Позже тогдашний правитель Тибета Далай-лама признавал: «Тибетцы, по-моему, безосновательно слишком многого ждали от Америки… Ну а [если бы Чан Кайши] выступил в поддержку тибетской независимости, [то он и его политическая партия] в глазах миллионов китайцев [выглядели бы] национальными предателями»5.
