Вернулся ведущий.
Коммандо требовательно взглянул на него.
Ведущий пожал плечами. Его плечи оказались более выразительными, чем данные шепотом объяснения.
— Черт его знает. Может быть. Они спускались с холма. Четверо. Кажется, мы достали первого парня. Сейчас все залегли.
Радость, озарившая было физиономию Коммандо, быстро погасла. Он на мгновение расслабился, после чего на его лице отчетливо отразилось раздражение. Я сделал попытку поймать его взгляд, но он меня игнорировал. Он меня игнорировал с самого начала, и я напомнил себе о необходимости скорректировать ту ложь, которую он наверняка сообщит в штабе по возвращении.
— — Не знаю, лейтенант, — снова повторил ведущий и замер в ожидании.
Физиономия Коммандо снова просветлела.
— Четверо, да? — спросил он, делая акцент на последнее слово. — Прекрасно. — Он наклонился и похлопал гранатометчика по плечу. — Отличная работа, — заявил он, после чего пронзительно взглянул мне прямо в глаза. Я понял, что он прекрасно знал, что я здесь и кто я такой. От меня будут ждать подтверждения обмана.
Неожиданно я почувствовал холод. Дождь проник сквозь одежду и неприятно холодил тело. Застывшая шея ныла, и голова поворачивалась с трудом. В этот момент парень, занявший место ведущего, поднял руку.
Ведущий заторопился обратно. Потом он вернулся, посовещался с Коммандо и снова занял свое место.
Мои зубы клацнули, когда ведущий открыл огонь, а гранатометчик снова приступил к стрельбе гранатами.
Когда ведущий пробежал мимо меня, пригнувшись и широко расставляя ноги, как жокей, а парень, второй в строю, тоже поспешно отступил, я понял, что происходит.
Лейтенант Коммаидо играл в командос.
Это была техника уличного боя. Один человек стреляет и отходит, прикрываемый вторым, который теперь ведет огонь. Затем он тоже отступает, его прикрывает третий и так далее по линии. Так может продолжаться до бесконечности или, по крайней мере, до тех пор, пока подразделение не отойдет на нужные позиции или пока не кончатся патроны. Нет никакого сомнения: тактика превосходна для городов, но возможности ее применения в джунглях ограничены примерно так же, как возможности использования лыжников в Сахаре, так же и наш способ ползания по джунглям неприменим. Такая тактика годится при недостаточном количестве или полном отсутствии укрытий. Но уж чего-чего, а укрытий в тропических лесах Новой Британии более чем достаточно.
Мое презрение к неуместной тактике лейтенанта Коммандо только усилилось, когда последний пехотинец передо мной выстрелил и побежал мимо меня.
— Чертова задница! — прошипел он. — Выродок! Сукин сын! — Он посмотрел на меня и добавил: — У Коммаидо все мозги в заднице. Он на них сидит.
Увидев, что это не кто иной, как доблестный Сувенир, я почувствовал, что мое собственное мнение о лейтенанте поддержано не менее как Верховным судом.
Еще мгновение — и Сувенир оказался позади. Теперь настала моя очередь стрелять. Я встал на колено и открыл огонь от бедра, крепко ухватившись за ружейный ремень левой рукой, чтобы дуло не задиралось вверх. Я быстро опустошил магазин — достаточно большой — тридцать патронов — в направлении противника и повернулся, чтобы бежать, мимоходом ощутив жгучую ненависть к безумной трескотне, разорвавшей тишину джунглей и сделавшей мою позицию такой уязвимой.
Фарс продолжался до тех самых пор, пока мы не достигли следующего поворота. Там мы перевели дух, огляделись и отправились домой, на этот раз передвигаясь значительно быстрее, поскольку уже не опасались засады.
Дождь прекратился, но в тропическом лесу продолжало течь и капать. Уже на подходе к рубежу мы обогнули очередной поворот, и я увидел над головой идущего впереди парня гигантского паука, перебирающегося по своей паутине. Это было одно из кошмарных черно-красных созданий с мохнатыми лапами, растущими прямо из туловища размером с кулак взрослого мужчины. Через долю секунды монстр сорвался с паутины и шлепнулся прямо на каску моего товарища. Тот в ужасе сорвал каску с головы и отбросил далеко в сторону. Я подождал, пока он отыщет каску в кустах, на всякий случай прикрывая его, после чего мы догнали остальных. Лейтенант Коммандо и я вместе проследовали на командный пункт. В это время из штабной палатки выходил другой патруль. Судя по тому, что у ребят на груди висели автоматы, им предстоял бой. Командир был в палатке. Он беседовал с молодым офицером из роты F. Увидев нас, он заметно расслабился, а когда увидел, как Коммандо показал ему четыре пальца, даже улыбнулся. Даже в царившем здесь полумраке было видно, как торжествующе блеснули глаза Коммандо.
— Ничего страшного, — закончил он беседу с молодым офицером и сразу же повернулся к нам. — Рад вас видеть, лейтенант. Мы слышали стрельбу. Что это было?
— Мы наткнулись на огневую точку противника в районе Тауали, сэр, — ответил Коммандо. Он вытащил из кармана карту, развернул ее и показал то место, где мы стреляли в белый свет. — Их было четверо, сэр. Мы их уничтожили огнем из стрелкового оружия и гранатометами.
— Нашли что-нибудь интересное на телах? — с надеждой спросил командир.
— Нет, сэр, — не задумываясь ответил Коммандо. — У нас не было времени их обыскивать. У нас создалось впечатление, что это была небольшая часть основных сил.
Я удивленно взглянул на Коммандо из угла палатки, куда предусмотрительно удалился. Я смотрел на него и не верил своим глазам. Он был самим воплощением уверенности.
Командир пожал плечами:
— Это плохо. У нас почти нет информации. Ну что ж, — сказал он и засмеялся, — если нет, будем ее добывать. В конце концов, наша главная задача — убивать маленьких желтолицых ублюдков, и вы ее отлично выполнили. Если я не ошибся в своих прогнозах, что-то назревает, причем в самое ближайшее время. Ну ладно, — снова улыбнулся он, продемонстрировав ровные белые зубы, — вы можете быть свободны, лейтенант. Хорошая работа.
Коммандо поблагодарил командира и ушел. Наблюдая за ним, я вдруг понял: он вовсе не лжец. Он действительно верит в то, что говорит. К тому же он совсем не трус: я видел, как он вел себя в минуту опасности. Все-таки Сувенир прав: Коммандо сидит на своих мозгах.
К счастью, доклад Коммандо никак не повлиял на действия командира. Мы все так же пребывали в состоянии двадцатичетырехчасовой готовности, ожидая возможного нападения японцев.
Но в ту ночь они так и не появились.
Утром я снова отправился в патруль, получивший приказ обследовать дорогу к Тауали. На этот раз его возглавил лейтенант Мята. В этом патруле я занял место ведущего, принадлежащее мне по праву, но это, должно быть, только потому, что я единственный был на этой территории раньше. Лейтенант Мята был человеком достаточно разумным, чтобы этим воспользоваться.
