В официальном органе партии социалистов-революционеров{92} (№ 6 от 8 марта 1907 года) эта резолюция напечатана, и оказывается, что старые, февральские выдержки из нее приведены газетами правильно. Там действительно сказано черным по белому: «съезд (партии эсеров) находит, что резкая партийная группировка внутри Думы, при изолированном выступлении каждой отдельной группы и острой междуфракционной борьбе, могла бы совершенно парализовать деятельность оппозиционного большинства и тем дискредитировать в глазах трудящихся классов самую идею народного представительства». «Речь» тогда же (22 февраля) похвалила эту пошлость. Мы тогда же (23 февраля) осветили ее, показали мелкобуржуазное происхождение и либерально-предательское значение подобной съездовской резолюции[40].
Будет ли политически убит иудушкиным поцелуем какой-то эсеровский вождь, – это нам неинтересно. Но кадетская резолюция эсеровского съезда должна быть тысячу раз освещена перед рабочими, – для предостережения шатких социал-демократов, для разрыва всякой связи между пролетариатом и якобы революционными эсерами.
Написано 3 (16) апреля 1907 г.
Напечатано 4 апреля 1907 г. в газете «Наше Эхо» № 9
Печатается по тексту газеты
Социал-демократическая фракция и 3 апреля в Думе
Приходится вернуться к инциденту, разыгравшемуся в Гос. думе в связи с запросом об убийствах и истязаниях в рижской тюрьме и о предании 74 человек военно-полевому суду. Приходится, говорим мы, сделать это, между прочим, потому, что «Народной Думе» понадобилось зачем-то затемнить истинный смысл события и тем самым только усугубить то крайне неблагоприятное впечатление, которое производит поведение социал-демократической думской фракции в этом деле.
Правда, и «Народная Дума» говорит об этом первом дне запросов в Думе: «первый блин комом»; правда, «Народная Дума» указывает по этому поводу на то, что «думские фракции еще мало приспособились к парламентской почве», но не в этом суть. Мы думаем, что не парламентскую, а чисто политическую неопытность проявила здесь с.-д. фракция. Не в том беда, что с.-д. фракция иногда запутывается в тех или иных «формальных капканах» (слова «Народной Думы»), а в том, что она иногда совершенно понапрасну сдает свою позицию, не доводит до конца хорошо начатое дело борьбы, не закрепляет за собою победу, когда имеется к тому полная возможность.
Так было с ответом на правительственную декларацию, когда с.-д. фракция совершенно попусту уступила добрую половину своей победы… г. Столыпину, так было 3 апреля в связи с запросом о рижских ужасах.
Кадеты против срочных запросов; это вполне естественно: срочный запрос, да еще по такому делу, как военно-полевая война правительства против народа, всегда заключает в себе элементы «демонстративного выступления», элементы давления на министров. Срочный запрос по такому делу – несомненно один из тех «фактов», один из тех «поступков» со стороны Думы, которые не подходят ни к обычному «обеду – днем» или «театру – вечером», на одну плоскость с которыми так жаждет поставить холопствующая «Речь» и самое Думу. Но неужели же этот яд кадетского разложения способен действовать и на левую Думы, вплоть до с.-д. фракции?! Мы этого не допускаем, а между тем…
– Не нужно срочного запроса, – холопствовал г. Родичев с трибуны, – срочный запрос в данном случае может задеть самолюбие министров.
Нас нисколько не удивляют подобные речи в устах кадетского Мирабо, который так старательно выполняет свою роль представителя «tas de blagueurs»[41] в Думе.
И Родичеву прекрасно ответил депутат Джапаридзе (с.-д.): «наш долг, – напомнил он холопствующим кадетам, – сказать свое слово, когда рука палача поднимается над жертвой».
Тогда поднимается на трибуну Кузьмин-Караваев и читает полученную им из Риги телеграмму от тамошнего сатрапа Меллер-Закомельского, того самого Меллер-Закомельского, именем которого матери до сих пор пугают своих детей в Сибири. Телеграмма невыразимо наглая, полная грубейшего издевательства: «…в Риге не было повода предавать суду ни 74, ни 70, ни 4 человека; спасать пока некого».
Этой телеграмме депутат Алексинский противопоставил телеграмму, полученную от рижских прогрессивных выборщиков и гласящую, что предание военно-полевому суду готовится.
И вслед за депутатом Алексинским, вполне резонно настаивавшим все же на срочности запроса, к требованию срочности присоединились Трудовая группа и группа социалистов-революционеров.
Тогда кадеты начали отступать. Пергамент даже не аргументировал, он просил думскую левую не настаивать на срочности, предлагая от имени комиссии по запросам провести данный запрос через комиссию в течение одних суток. Только, мол, откажитесь от срочности!
Выступает елейно-мистический Булгаков и во имя все того же отказа от срочности просит не вносить в этот вопрос партийной страстности. Г-ну Булгакову следовало бы прежде всего выяснить своим коллегам по партии, что в подобных делах холопство допустимо менее, чем в каких-либо других, и, естественно, будет всегда доводить партийную страстность до пароксизмов, никому не желательных.
После Булгакова – Кизеветтер и новый шаг навстречу левой, новая маленькая уступка. Кизеветтер предлагает сдать запрос в комиссию с тем, чтобы она выполнила свою задачу «вне срока».
Деларов от народных социалистов высказывается за срочность.
Вся левая иными словами, с редким в Думе единодушием, выступила против кадетов. Все более выяснялось, что вопрос встает политический, что начатое дело борьбы с кадетским холопством можно и должно довести до конца. Прочитайте «Заметки» А. Столыпина в «Новом Времени» от 4 апреля. Как рассыпается он в похвалах по адресу кадетской партии! Как нападает он на своих союзников – «правых», чтобы внушить им, наконец, что не следует в подобных случаях столь резко выступать, не следует отпугивать кадетов от того соглашательского пути, которым они теперь идут! «Искренность и серьезность», изволите ли видеть, слышатся г. Столыпину «в речах кадетов» в этот день!
И вот, когда победа была в руках с.-д. фракции, Церетели встал и заявил, что фракция снимает свое предложение о срочности запроса. Почему? по каким мотивам? Не было абсолютно никаких оснований предполагать, что запрос, сданный в комиссию, окажет большее действие, чем запрос срочный. Этого никто, конечно, не решится утверждать.
Никаких оснований к заявлению Церетели не было. Это значит в полном смысле слова высечь самих себя. День 3 апреля нельзя поставить в актив с.-д. фракции. И не в парламентской неопытности, повторяем, здесь дело. Здесь дело в той политической дряблости, нерешительности с.-д. фракции, которые проявлялись уже не раз и которые так мешают занять ей в Думе место действительного вождя всей думской левой. Не нужно закрывать на это глаза, нужно стремиться от этого избавиться!
