Только коммунистические организации в советской зоне понимали, что после вывода наших войск они потеряют и моральную, и экономическую поддержку, но, зная общее настроение народа, и они вынуждены были выступать за быстрейшее заключение государственного договора.
Характерно, что из общей массы австрийского населения наиболее лояльно к русским относились пожилые люди. Из мужчин некоторые были в плену в царской России, участвовали в революционных боях, позже многие принимали участие в шуцбундовском восстании, воевали в Испании. Последние две категории австрийцев находились до окончания войны в эмиграции. Это был наш актив, на который при более умелой работе мы могли бы опираться в большей мере, чем это делалось. К сожалению, он использовался очень слабо.
Молодежь 18–25 лет, отравленная ядом нацистской пропаганды, относилась к нам неблагожелательно, всемерно поддерживала антисоветскую пропаганду, идущую с Запада и инспирируемую нашими врагами в советской зоне.
Из числа уже пожилых людей запомнился бургомистр Медлинга подполковник австро-венгерской армии Игльседер. Это был тип австрийского патриота, добросовестного служаки. Он не скрывал, что работает уже в период оккупации над восстановлением австрийской армии в ведомстве Графа, которое в ту пору существовало полулегально. Он ездил в Швейцарию знакомиться со структурой милиционной армии с целью перенять опыт швейцарцев и, возможно, перенести его на австрийскую почву. Мы с ним были хорошо знакомы, и некоторыми своими соображениями он делился со мной. Так, после поездки в Швейцарию он прямо заявил: «Нет, швейцарская милиционная система не для нас. Слишком много нужно доверять своему народу, чтобы выдать ему в постоянное пользование массу разнообразного оружия. У нас сразу этим воспользуются коммунисты, и в стране начнется анархия. Мы создадим маленькую, но кадровую армию».
Игльседер познакомил меня с надворным советником (генерал-майором) Регеле, работавшим в то время начальником военного архива, и я получил через него разрешение работать с архивными материалами, имевшими более чем пятидесятилетнюю давность. В архиве я особенно близко сошелся с начальником отделения хранения документов В.Н. Это был майор вермахта. В период войны в Италии он потерял ногу и с тех пор осел на спокойной должности в архиве. С его помощью мне удалось получить фотокопии всех документов Суворова об италийском походе. Эти материалы были посланы в Москву и в последующем опубликованы в наших изданиях.
От своих друзей архивариусов я узнал, что в Австрии в архив сдаются не только документы, ставшие уже историей, а и один экземпляр любого государственного или военного акта тотчас же после его подписания соответствующим начальником.
Иногда неопытностью наших людей пользовались уголовные элементы. Служащий — австриец, работавший во второй комендатуре Вены, поехал однажды с комендантом по району. У одного дома он упросил коменданта остановиться и подождать его 5-10 минут с тем, чтобы он мог проведать больного брата, проживающего в этом доме, и затем продолжать совместно объезд района. Понятно, что никакого брата у австрийца в том доме не было. Он зашел к известному ему ростовщику и заявил ему, что советский комендант, ожидающий внизу в автомашине, требует ссудить ему без процентов на 3 недели 20 000 шиллингов и уполномочил его, служащего комендатуры, получить эти деньги и написать соответствующую расписку. Без особого энтузиазма ростовщик все же выдал деньги. Когда мошенник вышел из дома, то хозяин имел возможность убедиться, что он действительно сел в автомобиль комендатуры рядом с советским офицером. Через 3 недели, совершив ряд удачных спекуляций, аферист вернул деньги ростовщику, чем убедил последнего, что комендант лишает его не всей суммы, чего он опасался, а лишь процентов с нее, с чем можно было, скрепя сердце, смириться и не портить с оккупационными властями отношений.
Через несколько месяцев операция повторилась, но заем коменданту уже возрос до 50 000. Деньги опять были возвращены точно в срок, хотя и более продолжительный, чем первый. Предприимчивый жулик, от имени коменданта, в течение года «доил» ростовщика, пока наконец его операция не сорвалась. В указанный в расписке срок он не смог вернуть деньги, на этот раз весьма крупную сумму. Испуганный ростовщик пошел на личный прием к господину коменданту. Здесь выяснился подлог, но преступник уже успел скрыться в Западную Германию.
ГЛАВА 13. Работа западных разведок в Австрии
Непосредственный и повседневный контакт в Вене военнослужащих США, Англии и Франции, с одной стороны, и СССР с отличным от них общественным строем — с другой, с первых же дней оккупации носил мирный характер. Было интересно наблюдать солдат этих стран, мирно гуляющих в парках столицы или едущих в одном трамвае и пытающихся объясняться друг с другом. Но в последующем политические противоречия между «западом» и «востоком» все обострялись, союзнические обязательства утрачивали свою силу и систематически нарушались. Взаимно враждебная пропаганда обострялась. Единогласия в СК и комендатуре не удавалось добиться почти ни по одному вопросу. Возникал ряд конфликтов и среди низших чинов. Эти конфликты со временем все углублялись. Исчезли улыбки, появились хмурые, враждебные взгляды. Издавались запреты посещать союзные сектора под страхом дисциплинарных наказаний. Начались драки между нашими солдатами и бывшими союзниками. Все больше отмечалось случаев применения оружия в отношении бывших друзей по незначительным причинам. Офицер редакции групповой газеты «За честь Родины» ударом кулака убил американского солдата, старающегося назойливо выяснять у него какие-то вопросы. Часовой у общежития служащих советской части СК в Гранд-отеле застрелил английского капрала, пытавшегося в пьяном виде проникнуть в отель. Наш пьяный солдат застрелил французского солдата. При извинениях, которые вынужден был высказать наш комендант французскому по этому поводу, последний заявил: «Это явление закономерное. Там, где контактируются солдаты различных армий, взаимно настраиваемых одна против другой, конфликты неизбежны. Мне жать своего воина, но на дипломатическом демарше по этому поводу я настаивать не буду». Заявление было более чем откровенным.
Возрастающие противоречия между бывшими союзниками, которые особенно обострились в период войны в Корее и во время волнений в Берлине, умело использовались австрийскими властями. В первую очередь они постарались избавиться от коммунистов и прогрессивных лиц, назначенных в первые месяцы оккупации на административные должности (магистраты, полиция) в советской зоне и секторах. Не имея возможности уволить эти кадры по политическим мотивам, австрийское правительство прибегло к обходному маневру. Оно установило обязательную сдачу всеми чиновниками, принятыми на работу в военный и послевоенный период, государственных экзаменов по ряду дисциплин. Так, полицейские и жандармы должны были сдавать юриспруденцию, подтвердить наличие среднего образования, умение печатать на машинке, знание австрийских законов, иностранных языков и др.
