ощущать себя окруженными, хотя уже более ими не были. Чрезвычайно отрицательное впечатление создавалось из-за внутреннего положения, на 3 фронта, которое занимала 10-я армия; оно приводило к тому, что при всяком нашем шаге назад мы тыкались на нагромождение обозов и парков. Это внутреннее положение, которое так любил Наполеон I, в условиях XX века становилось почти нестерпимым и вело к разложению. Невыгоды его усугублялись десятками тысяч беспризорных, одиноких, голодных солдат, которые бродили по всей площади внутри фронтов 10-й армии. Это были своего рода «отсталые»; только теперь они оказывались впереди своих рот. Наведение порядка в тылу затруднялось тем, что корпуса не имели каких-либо тыловых полос или путей, за состояние которых они отвечали бы. Все пути движения пересекались и смешались. Штаб армии издавал об этих путях распоряжения, из которых каждое отменяло предшествующие, и увеличивало путаницу; обозы руководствовались не какими-либо директивами, а собственным чутьем и разведкой. И, несмотря на все законные стремления штаба 10-й армии и его энергию по угонке обозов, [87] повозки, из-за нашего внутреннего положения находились все еще в слишком большом числе за боевой линией.
Отставание от своих рот в сильной степени поощрялось тем обстоятельством, что продовольствие ухудшилось почти катастрофически. Вечером 19 сентября стрелки уже трое суток не имели ни кусочка хлеба; расслабляющее влияние оказывали также бессонные ночи. Только после 5 совершенно бесхлебных дней удалось распределить по фунту хлеба – подвоз, находившийся неделю в параличе, только 21 сентября начал робко функционировать. Вина очевидно лежала не на тыловых органах 10-й армии, а вытекала из оперативного положения. Если «оперативная арифметика» задается целью ежедневно снабжать солдата полной порцией, то это конечно «школьно правильно», но не имеет ничего общего с оперативной действительностью. Излишняя заботливость может привести к катастрофе; штаб 10-й армии в конце-концов был прав, делая ставку на способность человеческого желудка временно воздержаться от хлеба.
Особенно мучителен в эти дни был соляной голод, который переживала 10-я армия. У местного населения нельзя было найти никаких запасов соли. Скот дешево продавался населением, и я приказал делать по 3 варки в сутки, с фунтовой порцией мяса в каждой. Но сваренный без соли суп выплескивался стрелками, он был отвратителен на вкус; стрелки ели только мясо, а хлеб стремились заменить не часто попадавшимся на полях картофелем. Приблизительно такую же еду мог отыскать себе и умышленно отбившийся от роты солдат.
До 2 час. утра 20 сентября немцы упорно лезли. Накануне днем они наблюдали картину полного бегства и разложения III Сибирского корпуса и части 2-й Финляндской дивизии, и эта картина естественно провоцировала их на продолжение преследования ночью.
Надо было добивать разложившегося противника. Небольшая немецкая колонна в темноте напоролась на ф. Олесин, где была отбита свежим батальоном 7-й Сибирской дивизии. Главное же направление преследования немцев через Древеники выводило на весь участок 6-го полка, который был вынужден ввязаться в бой, еще не осмотревшись на местности.
Положение 6-го полка на его участке было изрядно одиноким. Справа – 28-й Сибирский полк, враг внутренний, как видно будет из дальнейшего. Влево тактической связи с 8-м полком до рассвета не было. Левый батальон 8-го полка зацепился в з. Прокорты, но правый батальон, долженствовавший примкнуть к 6-му полку, расположился в 3–5 км в тылу указанного ему участка. Обстановка в 8-м полку обрисована командиром полка в следующих смягченных выражениях: «20/IX 2 час. ночи № 54. Начальнику 2-й Финляндской стрелковой дивизии. От з. Прокорты через Смоляники до железной дороги войск нет (должна была быть гвардейская стрелковая бригада. – А.С.). На железной дороге – 1-й стрелковый его величества полк. От г. дв. Древеники вправо немцы сильно нажимают на 6-й полк, который несколько осадил назад. Осадил и правый фланг 8-го (только без боя, и не на 72 км, а на 3,5 км. – А.С.). Перестрелка ружейная и пулеметная не прекращается (в 8-м полку ее не было, это относится к 6-му. – А.С.). Что делать дальше? Подполковник Забелин». В том же стиле Забелин писал одновременно и мне («Жду указаний о дальнейших действиях»). Только в 3 час. утра он отдал командиру своего правофлангового батальона (I) выйти на линию фронта 6-го полка. Одновременно, левее з. Прокорты, был выдвинут 5-й Финляндский полк из резерва V Кавказского корпуса – и положение разъяснилось. «Стоять на старых позициях», приказал Забелин.
Нехорошо было и с дивизионным резервом. 11-я рота представляла резерв сторожевого охранения III батальона; она занимала г. дв. Древеники; командир роты прапорщик К. неожиданно привел ее в Задворники; в главе третьей описан прием, который я ему устроил в Задворниках. Отправив роту обратно и изготовив к бою I батальон, я услышал в 500 шагах к западу от Задворников выстрелы. Надо было ожидать, что без помощи полкового резерва III батальон не сумеет сохранить полностью свое положение. Но мой I батальон, это была последняя часть, сохранявшая порядок и остававшаяся у меня в руках. Если бы I батальон был израсходован и других резервов не было бы, то наступил бы полный хаос. Поэтому прежде чем принять решение о I батальоне я вспомнил, что в 2 км от меня, в ф. Марьяново, располагается дивизионный резерв – 7-й полк. С ним меня соединяла телефонная линия. Я вызвал к телефону Марушевского и объяснил свое положение: сторожевое охранение прорвано, с соседями контакта нет, в г. дв. Древеники немцы, выстрелы раздаются в 500 шагах от окраины Задворников; нужна контратака, а может быть через короткое время на окраине Задворников, где стоит мой выстроенный I батальон, предстоит рукопашная свалка. Прошу Марушевского помочь мне одним батальоном, а то и всем полком.
Мне не следовало описывать свое положение так серьезно, как я его воспринимал. Марушевский поставил мне вопрос – как далеко сейчас от него немцы. Я ответил: «в 1,5 км». В действительности было немного больше (около 2 км). Марушевский был поражен и заторопился. У него еще не было связи с начальником дивизии, уехавшим за р. Лошу, и без его разрешения он не может израсходовать ни одной роты дивизионного резерва. А чтобы не быть втянутым в бой помимо своей воли и дабы сохранить свободу маневрирования, он сейчас снимает 7-й полк и отводит его через с. Палоши, на правый берег р. Лоша. «До свидания, станция снята».
Немцы пустили корни в г. дв. Древеники и дальше не пошли. К полуночи командир III батальона прислал успокоительное сообщение – все роты его батальона находятся в связи между собой, хотя центр батальона немного вогнут из-за вклинения немцев в г. дв. Древеники; немцы устраиваются в занятом расположении;
