Он не мог разобрать прибор на детали, разложить на лабораторном столе по отдельности все узлы удивительной машины, спрятанной в клеточных ядрах, разложить их так, как раскладывает перед собою сопротивления и триоды электронного устройства современный инженер. И тем не менее он уловил схему конкретного материального процесса, который никем не был понят до него и который начали понимать лишь спустя десятилетия.
Его работу может развернуть теперь каждый и, продравшись сквозь тяжкий текст, убедиться в том, что канонику Менделю, исследовавшему сложнейшие процессы жизни, ни на секунду не приходило в голову искать их объяснение в божьей воле или в жизненной силе.
Ему, как и любому из членов августинского капитула монастыря святого Томаша, в порядке некоей живой очереди полагалось служить мессы. И он служил их, приглашая в министранты мальчишек, которым в реальной школе преподавал экспериментальную физику и естественную историю. Но, сняв облачение и положив на отведенное место требник, каноник превращался в биолога, и здесь ему было не до бога и не до молитв.
Объяснение увиденным в эксперименте процессам Мендель искал в материи, в реальном, живом субстрате.
Итак, признак одного родителя господствовал у всех растений-гибридов первого поколения. У части же их потомства выявился отступивший признак другого — у четвертой части! Такое же расщепление сызнова произошло и год спустя — в следующем поколении.
Информация была точно учтена количественно.
«Кибернетик» Мендель принялся расшифровывать процесс, происходящий в «черном ящике».
…Если ранее «исчезнувший» — рецессивный — признак Может у кого-то из потомков гибрида появиться вновь, затем вновь исчезнуть при скрещивании и спустя поколения выявиться опять, значит родители передают своим детям не признаки, а нечто другое — то, что признаки обусловливает.
Это «другое» может реализоваться немедленно, а может, не реализуясь до какой-то поры, передаваться от поколения к поколению, ничем себя не проявляя. «Оно» не исчезает и не возникает вновь, как не исчезает втуне и не возникает «из ничего» материя.
И, поняв это, Мендель вводит в биологию, в представления о наследственности новое слово, новое понятие — «Anlagen» — «задатки», наследственные задатки — носители информации о признаках. Информации, вступающей в скрытый от глаза исследователя процесс и в нем перерабатывающейся.
Из этого понятия «Anlagen» и родится генетика.
…Каждому признаку соответствует материальный субстрат, «наследственный задаток», содержащийся в половой клетке. Таков ход его мысли, если попробовать изложить ее чуть более популярно. Каждая половая клетка несет в себе полный набор задатков по числу признаков будущего растения. При оплодотворении яйца, при слиянии мужской и женской клеток в зиготу в ней окажется по паре задатков каждого признака.
Когда развившееся из этого оплодотворенного яйца новое существо произведет половые клетки, пары задатков разойдутся, и в гамете — яйцеклетке или сперматозоиде — набор будет одинарным. Наследственное вещество дискретно, поэтому комбинации признаков варьируют по законам математических перестановок. При образовании новых яиц образуются новые сочетания пар, а у будущих растений — новые комбинации признаков.
Эти комбинации, эти математически вероятные варианты были предсказаны им в расчетах и взращены в крохотном — 35x7 метров — палисаднике под окнами монастырской трапезной.
Оптика микроскопа, с которым тогда работал Мендель, мало что помогла рассмотреть в «ящике». Методика окраски клеток, которой обучал его Унгер, была еще куда как несовершенна. Ни Менделю, ни его учителю-цитологу Унгеру и никому из биологов в начале 60-х годов XIX века не было еще ведомо, что в клеточных ядрах накануне деления клетки выявляются хромосомы, то есть «окрашивающиеся тельца», что они удваиваются в числе, а удвоившись, расходятся к полюсам клетки и образуют два ядра двух будущих новых клеток. И тогда никто не знал, что половые клетки, клетки пыльцы растений, яйцеклетки сперматозоидов животных проходят особый путь формирования, при котором хромосомы не удваиваются, а лишь расходятся к разным полюсам клетки-предшественницы, и в каждой из двух половых клеток, из нее образованных, оказывается половинное, а точней — одинарное число хромосом. Лишь при их слиянии, при оплодотворении яйца набор сызнова становится полным, точнее — парным. Эти процессы были замечены только в конце 70-х годов, а изучены в деталях и того позднее…
И конечно, еще никем ни разу не было произнесено слово «ген», которым обозначают единицу наследственного вещества, ответственную за элементарное различие, и никто еще не отождествлял понятие «наследственное вещество» со словосокращением «ДНК», обозначающим удивительное вещество хромосом, дезоксирибонуклеиновую кислоту, в которой сочетаниями азотистых оснований записаны формулы белковых молекул и порядок их синтеза. Это будет изучено и понято уже столетие спустя. Даже само существование нуклеиновых кислот будет открыто лишь через несколько лет после написания «Опытов».
…Мендель не произнес слово «ген», он сказал: «наследственный задаток». Разница была лишь в терминах.
В «Опытах» была прослежена и понята схема передачи признаков по наследству. И Мендель, соблюдая научную традицию, на протяжении почти всех сорока семи страниц своего доклада говорил только об объекте своего эксперимента — только о горохе. Но ему уже было ясно, что открытые законы охватывают процессы наследственной передачи у всего живого.
«…только опыт может решить, вполне ли сходно ведут себя изменчивые гибриды других видов растений; однако следует предполагать, что в основных моментах не может быть принципиального различия, так как единство плана развития органической жизни стоит вне сомнения».
Всем, кто общался с Менделем в те восемь лет, его жизнь казалась удивительно прозаичной. Он давал уроки по утрам в реальной школе, ходил с учениками на экскурсии по окрестностям, раз в месяц заседал в Обществе естествоиспытателей, трижды выступил в этом обществе с докладами… о метеорологических наблюдениях.
Он командовал монастырской кухней, служил, когда приходила очередь, мессы, совершил полагавшееся функционеру Службы Спасения паломничество в Мариацелль, совершил вместе с прочими брюннскими состоятельными господами туристский вояж в Париж и Лондон на промышленную выставку, рассказал о впечатлениях, а до оных событий и после них работал в своем палисадничке, учил Линденталя секретам гибридологии и корпел в своей келье за письменным столом.
