Первыми галонами были назначены: 1) гун Гашиба-пандита (ноён), родственник упомянутого выше Ханчэн-ная, 2) тайчжи первой степени Цэрин-ванчжял, 3) Тон-ба и 4) духовный цзэдун Нима-чжялцань.
Кроме них были назначены пять дабоней, три дэба и один хамбо. Дабони – это высшие военачальники (командиры 1000 солдат), соответствующие нашим генералам, дэба – начальники отдельных отраслей правления и хамбо – правитель по духовным делам. Все упомянутые выше лица должны решать тибетские дела общим Советом, подчиняясь далай-ламе и находящимся в Лхасе амбаням.
Такой состав центрального управления остался и по сие время.
Председателем этого центрального управления, именуемого обыкновенно дэбашун, является далай-лама, который по этой должности титулуется в просторечии «тибетским ханом» (по-тибетски – бодчжи-чжял-бо). Вскоре после утверждения нового управления, а именно в 1757 г., когда умер седьмой далай-лама, возник вопрос о временном исправлении должности далай-ламы. Вопрос этот был разрешен назначением первого заместителя далай-ламы, каковым и был дэмо-хутухта, по имени Чжамбал-дэлэг-чжямцо. С этого времени уже входит в обычай избрание такого наместника, который утверждается императорскою властью под наименованием «правителя казначейства далай-ламы», с титулом «номун-хан» (по-монгольски – «царь учения»).
Тибетский литературный язык именует его чжялцаб, т. е. «наместник хана», а обыденная речь зовет бод-чжялбо, т. е. «тибетским ханом». Наместничество, или регентство, должно продолжаться до совершеннолетия вновь избранного далай-ламы, и оно замещалось до сих пор поочередно из числа пяти хутухт, хозяев пяти упомянутых раньше дворцов (линов). Каждый из них имеет при себе цзасак-ламу как личного секретаря, правителя дел. Впрочем, в 1862 г., в виде исключения, эту должность занимал светский, бывший галон из фамилии Шядда, с титулом также номун-хана.
Желание занять эту высшую в стране должность, а затем стремление занимать ее как можно дольше служили всегда причиной многочисленных интриг между хутухтами.
Обыкновенные заседания Совета четырех галонов, состоящего из трех светских лиц и одного духовного, происходят в особом доме, называемом га-шяг, т. е. «приказный дом», или «судилище галонов». Обыкновенный Совет происходит под председательством того талона, который дольше других занимал эту должность. Он именуется галон-тидба («предводительствующий сановник»). В мое время таковым был галон из фамилии Шядда. Над балконом этого дома висит обычная доска китайского образца с надписью в высокопарных выражениях на четырех языках. Смысл этой надписи можно передать так: «Внутреннее государство и внешние отделы (его) в совокупности владеют добродетелью и благожеланиями».
Финансами и вообще государственным имуществом управляют два казначейства: одно, талду («сбор податей»), заведующее казной и имуществом собственно далай-ламы, и другое, которое, по-видимому, не имеет особого названия и именуется по должностям казначеев лабран-чянцзад, т. е. «дворцовые распорядители», из коих двое старших, светский и духовный, заведуют общеказенным имуществом и казной.
Решение исключительно духовных дел находится в руках Совета четырех придворных писцов дун-йигши, под председательством так называемого чжишаб-хамбо.
Все вышеуказанные должностные лица составляют большой Совет дэбашуна, но на обсуждение особенно важных дел, как, например, при слухах о появлении на границах Центрального Тибета европейцев, приглашаются еще старшие администраторы главных монастырей.
Таким образом, большой Совет состоит под председательством: 1) далай-ламы или заменяющего его, 2) чжялцаба, сохраняющего голос и в присутствии далай-ламы, 3–6) из четырех галонов, 7—11) пяти дабоней, 12–15) четырех дун-йигши, 16–17) двух талду, 18–19) двух лабран-чянцзадов, 20–22) трех настоятелей Сэ-нбра-гэ-сума и 23) цзасак-ламы чжялцаба. Таков наибольший состав большого Совета дэбашуна. Точно установленного состава, я думаю, нет вовсе.
Для местного управления центральное управление назначает так называемых цзон-бонь, начальников цзонов, преимущественно по два на каждый цзон или уезд. Таких уездов числится теперь 53. Главная обязанность этих цзон-боней, из которых духовного зовут цзэдун, а светского дунхор, заключается в сборе податей, поступающих большей частью натурой: хлебом, маслом, сукнами и т. п. Только в Накчу, ввиду важности этого пункта, духовный цзон-бонь называется хамбо, а светский нансо (в просторечии «заботящийся о внутреннем»).
Нам, к сожалению, не удалось ознакомиться с кодексом современного судопроизводства в Тибете, но говорят, что руководствуются старинными правилами управления, составленными ханом Срон-цзан-гамбо. По каким бы законам ни управлялась страна, правосудие в Тибете довольно призрачно, так как веками укоренившееся взяточничество сделало мерилом правоты количество поднесенных взяток. […]
Самым жестоким наказаниям подвергаются за воровство, совершаемое, преимущественно, как и всюду на свете, бедною частью населения. Жертв страсти к чужой собственности ежедневно можно видеть в Лхасе с отрезанными пальцами, носами, а еще больше ослепленными, занимающимися попрошайничеством. Затем в обычае пожизненное надевание небольших круглых колод на шею, железных оков на ноги, ссылка на окраины и отдача в рабы князьям и начальникам цзонов. Самым большим наказанием является, конечно, смертная казнь, производимая утоплением в реке (в Лхасе) или сбрасыванием со скалы (в Шихацзэ). […] За отменой нынешним далай-ламой смертной казни мне пришлось быть свидетелем лишь публичных наказаний посредством плетей.
Существование смертной казни в буддийской стране, у людей, которые избегают убивать даже насекомых, кусающих их, вполне объясняется философами-ламами тем, что ради блага многочисленных живых существ нет греха убивать злонамеренных людей. Казнь, кроме того, весьма полезна для самого злодея, так как она избавляет его от дальнейших грехов! Таково оправдание смертной казни!
При допросе производятся пытки, практикующиеся, как известно, повсюду в Китайской империи; самой жестокой из них здесь считают прижигание тела посредством расплавленного сургуча. От телесного наказания не избавляются и женщины, которые наравне с мужчинами подвергаются публичному наказанию плетьми.
Зависимость Тибета от Китая, как известно, выражается ныне назначением одного или двух маньчжурских амбаней, которые следят за верховной политикой страны как во внутренних делах, так и в делах по сношениям с другими странами. […]
