Затем Гитлер отправился отдыхать на Оберзальцберг. По пути туда он на несколько дней остановился в Берлине, чтобы обговорить с Кейтелем и Шмундтом дальнейшие военные задачи. Действовавшая до сих пор «Директива об обороне страны» была выполнена, и, как обычно, генштабу надлежало сформулировать свои меры заново.
К 11 апреля новая «Директива о единой подготовке вермахта к войне на 1939-40 г.» была уже готова. Она отражала самые последние выводы из позиции Польши. Соответственно, целый раздел в ней посвящался плану «Вайс{154}» – таково было кодовое наименование подготовки операции против Польши. Этот раздел привлек к себе внимание не больше, чем год назад план «Грюн», который отнюдь не привел (как того боялся генеральный штаб сухопутных войск) к войне. Прочитав новую директиву, Гитлер не счел намеченные в нем меры какими-то из ряда вон выходящими. Датой завершения всех оперативных приготовлений по указанному плану фюрер установил день 1 сентября. Эта директива не вызвала ни внезапного удивления, ни беспокойства.
20 апреля 1939 г., день 50-летия Гитлера, предназначалось стать для него днем триумфального почета. В этом празднестве участвовал весь немецкий народ. Пресса и радио восхваляли фюрера длинными передовыми статьями, сериями передач и комментариями. В квартире фюрера поток поздравителей и само торжество начались еще накануне. В Имперской канцелярии появлялось необозримое множество людей с подарками, которые выкладывались на длинных столах в огромном обеденном зале. В канун своего юбилея Гитлер глядел на них спокойно. Здесь лежали мельчайшие и скромнейшие вещи наряду с ценными полотнами, коврами и старинными произведениями искусства.
Главным событием предшествующего юбилею дня стало освящение берлинской транспортной «оси» Восток – Запад. Мы выехали к Бранденбургским воротам. В начале большого прекрасного проспекта фюрера встретил генеральный строительный инспектор столицы рейха Альберт Шпеер. Он доложил о готовности этой транспортной магистрали и произнес речь, состоявшую всего из семи слов: «Пусть это творение говорит само за себя!». Гитлер и Шпеер, стоя в открытом автомобиле, проехали семь километров по этому роскошному проспекту, сопровождаемые еще 50 автомашинами. Пылали факелы, развевались знамена и флаги. По обе стороны магистрали 30-метровой ширины плотными рядами стояли берлинцы, с восторгом встречавшие фюрера.
По возвращении в Имперскую канцелярию Гитлер с балкона приветствовал факельное шествие представителей всех партийных гау. Площадь Вильгельмплац чернела от толпы. Ликованию и выкрикам «Хайль!», казалось, в этот вечер не будет конца. В апартаментах фюрера тем временем собрались все ближайшие его сотрудники, личные и военные адъютанты, секретарши, врачи, слуги, экипажи персональных самолетов Гитлера, начальники его охранных команд, криминальной полиции (крипо) и бригады водителей, а также мажордом с домашним персоналом и ординарцами. Кроме них, здесь находились Зепп Дитрих, а также профессора Шпеер, Гофман. Вместе с ними были допущены только Борман, Бойлер и д-р Отто Дитрих. Ровно в полночь торжественная процедура началась с поздравлений и всяческих пожеланий его секретарш. Затем последовал длинный ряд других поздравителей. Шеф-пилот фюрера Баур вручил ему модель нового четырехмоторного самолета «Фокке-Вульф-200» (названного «Кондор»), который должен был войти в строй летом. Затем я преподнес Гитлеру подарок от люфтваффе: на большой платформе были размещены модели всех самолетов, числившихся тогда в ее соединениях, с приложением инструкции, которая явно заинтересовала его.
Особенно сильное впечатление произвела на Гитлера модель предназначенной для возведения в Берлине Триумфальной арки. Шпеер велел изготовить эту модель по эскизам самого фюрера, относящимся еще к 1933 г. По такому случаю Гитлер заговорил о своих строительных планах и сказал: эти сооружения должны стать свидетелями нашего великого времени. Возведение их – отнюдь не какое-то тщеславие, заключающееся в том, чтобы поставить все на карту в результате какого-нибудь военного эксперимента.
Официальное торжество началось 20 апреля в 8 часов утра серенадой, которую исполнила музыкантская команда полка личной охраны фюрера. В 9 часов прибыли папский нунций и дуайен дипломатического корпуса. За ними последовали президент Чехии д-р Гаха и президент Словакии д-р Тисо, а также члены имперского кабинета и главнокомандующие трех составных частей вермахта.
В 11 часов состоялся большой военный парад. Гитлер с малочисленным сопровождением медленно объехал парадный строй войск, замерших на новой магистрали. Их подготовкой к торжественному маршу целыми неделями занимался специальный штаб. Парад, продолжавшийся целых пять часов, открылся прохождением знаменного батальона всех составных частей вермахта, который потом замер перед трибуной лицом к фюреру. По команде выехавшего на белом коне командующего парадом знаменосцы склонили знамена. Но тут произошло неожиданное: конь вдруг вспрянул, и всадник лишь с большим трудом смог удержаться в седле и произнести в микрофон следующие команды, сам же парад был впечатляющим. По приказу фюрера были показаны самые новейшие образцы вооружения, прежде всего – новые танки и орудия. В параде участвовали все рода и виды войск: пехота, кавалерия, артиллерия, саперы, связисты, летчики, зенитные части и подразделения военных моряков. Наибольшее место на параде заняли моторизованные войска. Люфтваффе показала свои новейшие истребители и бомбардировщики, которые образцово пролетели в боевом строю поэскадрильно. Гитлер продемонстрировал именно то, чего он достиг к своему 50-летию: в этот день весь мир должен был осознать военную мощь рейха.
Речь в рейхстаге 28 апреля
Гитлер велел созвать 28 апреля рейхстаг, чтобы выступить на его заседании с правительственным заявлением. Актуальным поводом явилось письмо Рузвельта, которое еще до отправки его в Берлин было опубликовано в Вашингтоне. Тем самым американский президент избрал не только необычный для международной дипломатической практики, но и вполне определенный тактический способ. Фюрер получил это письмо совершенно неожиданно и с раздражением высказался насчет такого бесцеремонного обращения с ним. Мнимое намерение Рузвельта содействовать данным письмом делу мира опровергалось его формой и тоном. Он требовал от Гитлера заверения, что тот не нападет ни на одну европейскую страну. Перечислялось примерно 30 таких стран. Далее президент США предлагал переговоры по вопросу о разоружении, таким образом задев самое чувствительное для фюрера место. Со времени Версальского мирного договора 1919 г. этот вопрос служил для него наиболее привлекательным лозунгом в его политической борьбе. Лига Наций, мол, создана державами-победительницами лишь для того, чтобы надзирать за разоружением Германии и не допускать ее нового вооружения. Однако все остальные государства не только не разоружились, но, наоборот, вооружились. Гитлер обвинял западные демократии в том, что они на вечные времена хотят обречь немецкий народ быть парией. Особенно клеймил он Рузвельта за его «лживую политику». С одной стороны, американский президент осуждает государства с тоталитарными режимами, а с другой – ищет более тесных отношений с Россией.
