Мой брат был для нее идеалом. Добрый, искренний и простодушный, как Манана, Эрэкле не хотел понимать злобности других. Эта прерогатива досталась мне, ну кто-то в семье ведь должен был ходить по земле?
Высокий, усатый, с горбинкой на носу, настоящий джигит, Эрэкле словно магнитом приковывал к себе внимание женского пола. Да и сам неравнодушный к прекрасной половине человечества, увидев красивую женщину, он мурлыкал от удовольствия.
— Мамочка, как ты похожа на своего брата, — это был самый любимый комплимент Мананы. И надо было её правильно понять. То ли у меня нос сгорбился, то ли усы прорезались, всё-таки Кавказ, генацвале!
— Лалико, если я еще раз соберусь выйти замуж, обязательно предупрежу жениха, чтобы имел при себе мемориальную доску с именем и датой рождения, остальное — потом припишем. Ведь не выйду же я замуж за обычного, среднестатистического мужчину, и твой отец, и Талес были профессорами. А тебя мне жалко загружать постоянной беготней в мэрию за мемориальными досками, — беспокоилась Манана совершенно искренне.
Мама совсем не знала Грузии. Она никогда не бывала за пределами Тбилиси. Если получалось, ехала с сестрами в Сочи или гостила у друзей в Германии.
На следующий день после моего звонка Манана в клетчатом сарафане от «Барберри» уже сидела в автобусе Тбилиси — Вариани. Конечно же, через пять минут она обратила на себя внимание сдавших на рынок капусту и ехавших из города в Вариани крестьян, и на смешанном с русским грузинском с удовольствием рассказывала обо мне и Георгии.
Вскоре вся деревня провожала Манану до дома Канделаки.
Я грелась на солнышке в гамаке, когда Манана со «свадебным кортежем» подошла к дому. Георгий встретил маму.
— Лалико, мамочка, и все-таки, тебе не подходит деревенский воздух! — сказала мне Манана, и это было ее самым большим негативом.
Мать Георгия, тётя Этери, и Манана благословили нас и принялись рассматривать фотографии.
Процесс адаптации к деревне шел тяжело. Я, держа в зубах соломинку, как Дареджан Луарсаба Таткаридзе (персонажи произведения Ильи Чавчавадзе «Человек ли он?» — Л.М.), в полудрёме валялась на широком добротном диване и думала о приближающемся вкусном обеде, когда по телевизору узнала новость о назначении моей старой знакомой Теи главой большого управления. Я чуть с дивана не свалилась! Умеет мужчина расплатиться за услуги! Ну что тут поделать! А в результате что, я в вязаных шерстяных носках в деревне, а Тея и подобные ей — на высоких каблуках в Тбилиси. Классно!
Жизнь в деревне кардинально отличается от городской. Здесь совершенно другой, неспешный ритм. Работа есть только во время посевной до сбора урожая. Деревенские магазины в основном работают, давая товар в долг. Долги возвращают, когда поспели помидоры или кукуруза, которые можно продать. Свободное время, по большей части, посвящается еде и питью.
— Лалико, ну сколько можно, что ты делаешь в деревне? спросила однажды обеспокоенная моим положением Манана.
— Мам, я ничего, а Георгий заряжается, — ответила я.
— Он-то заряжается, дура, а ты разряжаешься! — И это было абсолютной правдой!
Во время самого важного или сложного этапа жизни, как правило, появлялся мой лучший друг, самый лучший в мире астролог Михаил Цагарели. Его прогнозы, советы и просто дружеская поддержка много значили для меня. Он будто спинным мозгом чувствовал несчастье или счастье, свалившиеся мне на голову, и прогнозировал будущее. Можно сказать, что вся моя жизнь лежала у него на ладони. Именно благодаря его советам я пересиливала такой порок, как жажда мести! Георгий Канделаки хорошо знал историю нашей дружбы и однажды попросил меня устроить встречу с Мишей Цагарели. На этой встрече присутствовала и я. Главной мыслью, которую Георгий вынес из подробного прогноза астролога, была та, что он особенно связан с корнями и питается именно этой энергетикой.
— Чем чаще ты будешь в своем доме, в деревне, тем больше энергии получишь. А вот Лали — космополит, она всюду может хорошо устроиться, особенно в мегаполисах.
Георгий потупил взор. Я поняла — слов «космополит» и «мегаполис» не было в его небогатом лексиконе..
Вооруженный советом Цагарели Георгий практически устранился от города.
Для меня подобный быт, конечно же, был тяжелым. Кроличья ферма, рыбалка на реке и виноделие осенью оставались теми маленькими развлечениями, которые мне предлагала деревня.
Георгий понимал мои мучения. Если после европейских турне нам долго приходилось приобщаться к «корням», звонил моим друзьям в Тбилиси и приглашал в Вариани. Деревня периодически жаждала интеллекта, и тогда нашими гостями были основатели и журналисты телекомпании «Кавкасия» Давид Акубардия и Нино Джангирашвили. «Аку» не отлынивал от моей просьбы и давал населению деревни политические прогнозы на несколько месяцев вперед. Если деревня интересовалась джазовыми мелодиями, мы приглашали Майю Бараташвили, если шел футбольный чемпионат спортивного комментатора Давида Минашвили, если было время поговорить об экономике — Гию Маисашвили (политик, эксперт, кандидат в президенты Грузии. — Л.М.), если хотели причащения искусством — Манану Козакову и так далее…
Интересно, а чем сейчас развлекаются варианцы?
В тот день была очередь Циры Лабаури, Дато Минашвили и Мананы Козаковой. Друзья, по которым я очень соскучилась, рассказывали мне городские сплетни. И я жадно впитывала услышанное.
Георгий повел нас на речку, а дома тётя Этери и соседи накрывали на стол.
Так случилось, что из машины я вышла первой и влетела прямо в дом. На реке меня укусил здоровенный комар, и я собиралась помазаться спиртом. Если бы только комариный укус…
У Георгия дома была огромная кавказская овчарка. Мама вышла к соседям, и довольный Симба свободно разгуливал по комнатам. По-видимому, в моих быстрых шагах он учуял какую-то враждебность, набросился на меня и прижал к стене.
— Сука! — кричала я и всеми силами отбивалась от разъяренной собаки. Наша схватка, похожая на борьбу «тигра и витязя», была незабываемым зрелищем. Прибежавший на крик Георгий удивленно закричал мне: «Лали, что ты делаешь?» Но скоро пришел в себя и попытался меня освободить. Я же, уже выиграв один раунд, вошла в азарт и сама дразнила собаку:
— Что, пересилил женщину? Какой ты хренов кавказец?
В ответ на эти слова Симба задел клыками мою левую грудь.
Георгий буквально растащил нас. Мои обезумевшие друзья наблюдали за этой схваткой.
— Лали, ну вылитый гладиатор! — пошутил Дато.
— Кровь! — вскрикнула Цира, и только тогда я поняла, что Симба прокусил меня довольно глубоко.
