(Когда гипнотизер совершает регрессию субъекта в более ранний возраст, субъект должен поместить гипнотизера в то раннее время, сделав его кем-то другим. Регрессируя в детство, субъект может сделать гипнотизера другим ребенком, а возможно — учителем. Одно из объяснений того, что делает Эриксон, хотя это и не его объяснение, отражает крайне межличностный взгляд. Не субъект, регрессируя, изменяет Эриксона, а Эриксон сам регрессирует и заставляет субъекта вернуться в детство, чтобы общение с ним имело смысл. Если он ведет себя по-детски, то и она должна соответствовать ему, и таким образом он добивается ее регрессии через свою регрессию).
Эриксон: В гипнозе всегда присутствует регрессивное поведение. Вы можете увидеть его и здесь, потому что поведение оказывается вне контекста. Чересчур уж упрощено: “Это приятное имя”.
Хейли: “И его легко писать”.
Эриксон: “Моя мать дала мне его”. “Твои глаза очень красивые и голубые”.
Хейли: Вы говорили так, как говорил бы, вероятно, маленький мальчик: “Моя мать дала мне это имя, его легко писать”.
Эриксон: И я не вызвал взрослой реакции, не правда ли? Я знал, что делать это безопасно, потому что прежде всего...
Хейли: Но вы ведь не пытались вернуть ее в более ранний возраст или в прошлое.
Эриксон: Нет. Я иллюстрировал простоту одиночества. Подчеркивая то, что у каждого есть свой собственный, внутренний контекст. Ни к чему не относящийся: ни к прошлому, ни к настоящему, ни к будущему.
Э.: Кстати, вы заметили кое-что во мне? Как вы считаете, почему я ношу это (поднимает трость)?
Субъект № 3: У вас болит нога?
Э.: Вы когда-нибудь видели, как я хромаю?
Субъект № 3: Нет.
Э.: Может быть, вы думаете, что это притворство?
Субъект № 3: Нет.
Э.: Знаете, у меня был приятель, который в течение двух лет называл это притворством. А затем обнаружил, что я хромаю. И он так удивился. Скажите, вы можете держать глаза открытыми?
Эриксон: Здесь то же самое. Контекст только тот, что вы видите. Только то, что она услышала, только то, что я сказал. Нет связи ни с прошлым, ни с настоящим, ни с будущим. Контекст в полной изоляции.
Хейли: Когда вы въехали в комнату, она видела, как вы пользовались этой тростью, выбираясь из кресла.
Эриксон: Да, это так, потому что я действительно перебирался из своей коляски на стул. Но она не связала эту трость с тем случаем. Это касалось только данного момента. А в психотерапии, если вы можете создать неожиданность момента, часа, дня, события, вы можете работать намного эффективнее.
Э.: Вы уверены?
Субъект № 3: М-м-м...
Э.: А я нет. Хорошо. Они закрываются. (Она моргает и закрывает глаза). Хорошо. А сейчас сделайте глубокий вдох, почувствуйте себя отдохнувшей и свежей, и совершенно проснитесь, полностью. Вы можете сделать это для меня? Привет, Сьюзен.
Субъект № 3: Привет.
Э.: Было очень приятно познакомиться. А почему вы держите руку вверху?
Субъект № 3: Я не знаю.
Э.: Вы не знаете.
Эриксон: Часть фильма была здесь вырезана. Я разбудил ее. У нее были открыты глаза, и я говорил с ней, а где-то продолжали стучать по трубам. И стук продолжался, когда она частично проснулась, и после того, как она окончательно проснулась. Они вырезали большую часть, потому что когда она частично проснулась, она реагировала на грохот лишь отчасти. Полностью проснувшись, она повернула голову и посмотрела. А проснувшись частично, она только сделала легкое движение головой, потому что стимул был получен. Реакция на стимул была стерта трансом, поэтому больше она не реагировала.
Проиллюстрирую это по-другому. Вы предлагаете ребенку конфету, и он протягивает руку. Вы убираете руку. Ребенок, не столь умудренный, как вы, потянется за ней и во второй раз. Один идиот-монгол, которому я сто пятьдесят раз предлагал конфету, тянулся за ней все сто пятьдесят раз. Диагноз. Ни один нормальный человек не будет этого делать. Вы не сможете выдержать сто пятьдесят разочарований. И когда кто-нибудь пристает к вам: “Что ты сказал?” — вы ему бросаете: (смеется) “А ты что сказал?” Полное разочарование, приходится отстать: “Ну ладно, к черту, проехали”.
Э.: Та дама в сером. По-моему, это серый. Я ведь еще не работал с вами, да? (Эриксон смотрит на следующего субъекта). Хорошо, приведите мне, пожалуйста, даму в сером.
Хейли: Милтон, по-моему, эту вы отпустили намного грубее, чем остальных.
Эриксон: Фильм был сокращен.
Хейли: Из-за сокращений все так выглядит?
Э.: (Ассистент перевешивает микрофон с субъекта № 3 на № 4).
Эриксон: Она очень стремительно поднималась ко мне. Горела желанием.
Э.: Итак, скажите мне, как бы вы хотели войти в транс? Быстро и внезапно, без предупреждения, например словно сломав руку или ногу.
Эриксон: Без предупреждения. Звучит угрожающе. Вы видели, как у нее расширились глаза? Заметили, как изменилось дыхание? Изменилась поза, усилилось беспокойство. Она уже в трансе. Только не знает об этом, а другие не смогли распознать.
Хейли: Если я вас правильно расслышал, вы после угрозы сразу переходите к “например” или к метафоре.
Эриксон: Да. Но я хотел лишь проиллюстрировать угрожающие слова “без предупреждения”. И кроме того, это не было угрозой.
Хейли: И затем вы перешли прямо к “например, словно сломав ногу”, что было уже отдельным высказыванием.
Эриксон: Да.
Э.: И вы немедленно перестаете чувствовать боль. Хорошо, сделайте это. ПРЯМО СЕЙЧАС. И погрузитесь в глубокий транс. И вы, и я здесь одни. И ваша сломанная нога уже ни капельки не болит, правда? И она не будет болеть, да? И видите здесь санитарок?
