своим оплакиваемым супругом Анна-Шарлотта не сочла в свое время возможным крестить своих сыновей. Это упущение было восполнено: 3 марта и 5 апреля 1674 года молодые люди были торжественно крещены в церкви С в. Юлиана в Версале лично монсеньором Боссюэ. Крестными отцом и матерью старшего сына Луи стали Людовик XIV и королева Мария-Терезия; крестными родителями второго сына, также носившего первое имя Луи, стали Великий дофин и Мадемуазель де Монпансье. Как видим, сироты получили самых высоких покровителей. Они долгое время жили на улице Сент-Андре-дез-Ар в старых меблированных комнатах своей матери под надзором добродушного кузена Ларивьера. Что до Анны-Шарлотты, которая могла теперь не без высокомерия именовать себя «вдовой высокородного и могущественного сеньора мессира Шарля де Кастельмора, графа д’Артаньяна», то она сразу же вернулась в свою родную провинцию Брес. Там она продолжала увеличивать свое имение, прикупила за 20 тысяч экю земли Шанлеси, которые достались по наследству ее брату, и скончалась 31 декабря 1683 года.
Д’Артаньян – «высокородный и могущественный сеньор»? Явно не все были такого же мнения, в особенности же те дотошные представители интенданта Монтобана, которым было вменено в обязанность сосчитать дворянские поместья и выявить узурпаторов родовых титулов, входящих во Французский гербовник. Вызванный в следственную комиссию Поль де Кастельмор не смог предъявить ни единого реального доказательства своих претензий. И понятно почему! Скромные люпиакские купцы не оставили в своих котомках ни жалованных грамот, ни генеалогических древ! Так что 15 января 1702 года брат д’Артаньяна был приговорен управителем округа города Монтобана к выплате 2030 ливров штрафа. Отказываясь признать себя побежденным, старый губернатор Наварранса направил непосредственно королю следующее прошение:
«Государь, Поль, владелец Кастельмора, покорнейше напоминает Вашему Величеству, что имел честь служить покойному блаженной памяти королю Вашему отцу и Вашему Величеству… Его преклонный возраст и долгая служба, которую он будет нести до последнего вздоха, а также служба покойного г-на д’Артаньяна, его младшего брата, погибшего при осаде Маастрихта в 1673 году, где он командовал первой ротой мушкетеров, позволили ему взять на себя смелость просить Его Величество отменить предвзятое судебное решение, вынесенное против него г-ном интендантом Монтобана по вопросу о его благородном происхождении…»
Людовик XIV, умевший быть справедливым, согласился удовлетворить эту просьбу. Он велел интенданту Лежандру прекратить какие бы то ни было преследования и оставить в покое семью его старого и верного слуги.
Старший сын д’Артаньяна сначала был взят пажом в королевские конюшни. В течение нескольких лет он был знаменосцем, затем лейтенантом в полку французской гвардии, где служил с храбростью и отличием. Получив ранения в битве при Сен-Дени в 1678 году, а затем в битве при Валкуре в 1689 году, он оставил военную службу и после смерти дядюшки Поля обосновался в Кастельморе. Он умер в 1709 году в возрасте 49 лет. По причине слабого здоровья он так и не женился.
Младший сын, по словам маркиза де Сурша, «юноша весьма хорошего сложения», стал младшим лейтенантом гвардии, компаньоном Монсеньора дофина, полковником в одном из кавалерийских полков и кавалером ордена С в. Людовика. Весной 1707 года он, уже седеющий сорокалетний мужчина, женился на честной буржуазке Марии-Анне, старшей дочери покойного Жана-Батиста Амэ, торговца винами и королевского советника в президиальном суде Реймса. Став после смерти брата графом д’Артаньян, он прожил остаток своих дней в Бургундии на милой его сердцу земле Сент-Круа, которую унаследовал от матери.
У него было два сына: Луи-Габриэль и Луи-Жан-Батист, опекуном которых стал губернатор Арраса маршал Пьер де Монтескью.
О Луи-Жане-Батисте не известно почти ничего; похоже, что он умер молодым. Напротив, послужной список его старшего брата, крещенного 23 января 1710 года в приходской церкви Сент-Круа, сохранился. Сначала он был мушкетером, потом капитаном в Николаевском драгунском полку. Он занимал пост помощника майора жандармерии в лагере Менай близ Льежа. Это было уже в правление Возлюбленного. Луи-Габриэль был блестящим офицером, отличавшимся некоторой манией величия и помпезно именовавшим себя «графом де Бац д’Артаньян, шевалье, маркизом де Кастельмор, бароном де Сент-Круа и де Люпиак, владельцем Эспа, Аверона, Мейме и других мест».
Его подчеркнуто родовитое дворянство показалось подозрительным в Бургундии, где его заставили обстоятельно объясниться на предмет происхождения этих явно фантастических титулов. В конце концов его признали «добрым дворянином» и «из прославленной семьи», поскольку «его отец, офицер полка французской гвардии, и его дед по отцу, мессир Шарль де Кастельмор, граф д’Артаньян, барон Сент-Круа, капитан-лейтенант королевских мушкетеров», имели записи в дворянской палате Бургундских штатов, где они «подавали свои голоса по поводу рассматриваемых там дел». Его герб – на красном фоне три серебряные башни на ажурном поле – был включен в гербовник бургундского дворянства.
Был ли Луи-Габриэль расточителен? Во всяком случае, его состояние вряд ли было под стать его титулам и патрицианским претензиям. Нуждаясь в деньгах, он в 1741 году продал Сент-Круа «согласно праву высшему, среднему и низшему». Эта замечательная сделка принесла ему 300 тысяч ливров, которые он неизвестно как прокутил, ибо на следующий год оказался не в состоянии заплатить за должность младшего лейтенанта жандармерии, которую получил. Вскоре после этого он оставил военную службу и задешево уступил поместье Кастельмор, колыбель своих предков, некоему советнику налогового ведомства в Монтобане. Он решительно обосновался в столице, где 12 июля 1745 года женился на очаровательной баронессе Констанции-Габриэль де Монсель де Лурэй, даме де Вильмюр. Из-за отсутствия средств последние дни своей жизни он прожил в меблированных комнатах в Париже.
У него был один сын, родившийся в 1747 году и крещенный в церкви С в. Евстахия. Его звали Луи-Константен де Бац, граф де Кастельмор, и он стал помощником майора в иностранных королевских войсках. В армии его ценили как хорошего подчиненного, весьма любившего свое дело, но полного «живых страстей». Он стал последним отпрыском мужского пола в роду д’Артаньянов, но уже не носил имени своего прадеда.
Наступила Революция. В эту бурную эпоху история младшего сына из гасконского рода, приехавшего в Париж без гроша за душой и ставшего благодаря своей доблести в один ряд с первыми дворянами королевства, была забыта. Даже поддельные Мемуары г-на Гасьена Куртиля де Сандра, пользовавшиеся большим успехом в первой половине века, оставались никому не нужными под слоем пыли в библиотеках, ожидая появления искусного сочинителя захватывающих романов Александра Дюма, который одним росчерком пера сумел поднять историю этого скромного и прекрасного героя на высоту национальной эпопеи.
«Хороним славу вместе с д’Артаньяном», – написал поэт Сен-Блез в героическом ключе о «доблести французов». Он не мог предвидеть, что менее чем через два столетия
