Ну а теперь попробуем разобраться, что же произошло в действительности в те мартовские дни 1953 года, которые оказались гранью двух эпох в истории нашей страны.
Последуем нашей схеме.
Какова же была политическая обстановка в последние годы жизни Сталина и были ли лица, заинтересованные в его физическом устранении?
Победоносно завершилась Великая Отечественная война. Преодолена послевоенная разруха. Создан «социалистический лагерь». Советский Союз — могучая мировая держава, обладающая ядерным оружием, успешно противостоит Североатлантическому блоку во главе с другой мировой державой — Соединенными Штатами Америки.
Сталин — в зените славы и могущества. Его власть и авторитет безграничны. Ни о какой оппозиции не может быть и речи. Опасно высказывать собственное мнение даже при обсуждении сугубо деловых вопросов. Приближенные Сталина ловят каждое его слово, наперебой стараются угадать мысли вождя. Всякое выступление любого оратора, от простого шахтера до министра, каждый учебник по химии начинается и заканчивается здравицами в честь Сталина. Казалось, исчерпан весь запас эпитетов великого и могучего русского языка: «величайший вождь всех времен и народов», «корифей всех наук», «отец народов» и т. д. и т. п. Причем это восхваление было вполне искренним. Большинство «простых советских людей» действительно свято верили в Сталина и даже обожествляли его. Это показала и война, когда фронтовики шли в бой и умирали с именем Сталина, это покажет и ближайшее будущее, когда на его похоронах будут рыдать почти поголовно все и народ будет искренне чувствовать себя осиротевшим и замрет в тревожном ожидании: «А как же мы теперь будем жить без Сталина?» Казалось, к концу жизни Сталин достиг такой славы и могущества, которое можно только вообразить для простого смертного.
Но все это — внешняя сторона, фасад. Какие же глубинные течения таились под этой гладью?
Чтобы не быть голословным, я назову только те тенденции, которые впоследствии реализовались, подтверждены, так сказать, ходом истории и, следовательно, хотя бы в зародышевом состоянии существовали уже тогда (все-таки быть пророком задним числом намного легче, чем прогнозировать будущие события).
Во-первых, сказывалось чудовищное напряжение сил в период войны и послевоенной разрухи. Бескорыстный и даже аскетический энтузиазм первых пятилеток, когда люди ради светлого будущего добровольно отказывались от самого необходимого и жертвовали всем, строили магнитогорски и комсомольски, живя в промокших палатках, значительно поубавился. Как давно подмечено психологами, после такого рода всеобщих порывов и жертв всегда начинает предъявлять счет личный и семейный эгоизм. Личные интересы начинают потихоньку превалировать над общественными (разумеется, не официально, а фактически), пока в эпоху Брежнева (о нашем времени я уж лучше помолчу) не разовьются во всеобщий пофи-гизм, когда с высоких трибун говорилось одно, а делалось совсем другое (потом Горбачев назовет это двойной моралью). Тогда этот процесс только-только начинался. Но уже начинался.
Во-вторых, было почти полностью развалено сельское хозяйство. Сталинский метод индустриализации страны за счет выжимания всех соков из крестьянства уже тогда исчерпал себя, поскольку неисчерпаемых ресурсов, как известно, не бывает. Значительную роль в этом сыграла и война, когда наиболее плодородные регионы оказались оккупированными, а в других колхозы держались трудом только женщин и подростков да немногих нереквизированных на фронт кляч. Недаром Хрущев одной из первоочередных задач определил «подъем сельского хозяйства» (другой вопрос, насколько умело он это делал). Однако, несмотря на миллиардные вливания, сельское хозяйство так и не смогло оправиться, и страна на десятилетия «села» на канадскую и австралийскую пшеницу, превратившись из мировой житницы, каковой она была до 1917 года, в основного потребителя.
В-третьих, несладким было положение и городского населения. Основной причиной был острейший жилищный кризис. В годы сталинских пятилеток жилье (для народа, а не для верхов) практически почти не строилось и почти вся страна ютилась по коммуналкам, реквизированным в свое время у «буржуев». Поскольку городское население значительно увеличилось, даже коммуналок катастрофически не хватало. Естественно, что коммунальная жизнь, наполненная постоянными склоками и скандалами, не способствовала радужному настроению. Хрущев хорошо это понимал и ликвидацию жилищного кризиса тоже поставил в качестве одной из первоочередных задач.
Таким образом, созданная Сталиным жестко зацементированная система начала давать сбои. Конечно, в то время в массовом сознании они не ассоциировались с пороками системы, рассматривались как «отдельные недостатки», «трудности роста», но тем не менее какой-то фон в том же массовом сознании создавали. Наиболее проницательные политики не могли не сознавать необходимости если не реформ, то хотя бы какой-то либерализации системы (что потом и было сделано Хрущевым). Однако могла ли послужить «жажда реформ» достаточным побудительным стимулом для физического устранения вождя?
Вряд ли. Пойти на такое могли только законченные фанатики-идеалисты. А в сталинском окружении таковых не было, да и быть не могло: все-таки их селекцию осуществлял сам вождь. Что же до политиков-реалистов, то, как показывает история, основным побудительным мотивом для них является личная власть (или хотя бы личная безопасность). Ради реформаторских идей на такой риск никто не пойдет. С реформами можно и погодить. Впрочем, как дополнительный мотив может выступать и это. Но только в дополнение к чему-то более важному. К чему же?
А вот для этого нам нужно рассмотреть еще один срез той эпохи: положение правящей партийно-государственной элиты.
Элита жила по-царски. Она имела практически все: жилье, прислугу, транспорт, курорты, врачей, портных, парикмахеров и много кое-чего другого (разумеется, все это строго ранжировалось в зависимости от места, занимаемого в иерархии). Писателем Александром Беком описан случай, когда у двух высокопоставленных чиновников, возвращавшихся из Кремля уже под утро (при Сталине работали в основном по ночам), сломалась машина, и они решили немного прогуляться и добраться до дома своим ходом. Так вот, они с великим удивлением обнаружили, что в повседневной жизни (например, для проезда на метро) нужна такая вещь, как деньги, о существовании которых они давно забыли. Действительно, элита не нуждалась ни в каких денежных знаках, так как получала абсолютно все необходимое (и кое-что сверх) «натурой».
