обороны Союза ССР № 0514, в котором уделялось особое внимание проверке документов военнослужащих на железнодорожных станциях с целью предотвращения дезертирства. Военным комендантам станций вверялось в обязанность ежедневно проверять документы у всех военнослужащих, а также выявлять отношение к службе в армии всех военнообязанных граждан в возрасте до 45 лет. В том случае, если задерживали дезертира с поддельными документами, а также военнообязанных, повторно «отставших» от эшелонов и команд, их передавали комендантам городов для предания суду [349].
В годы Великой Отечественной войны увеличилась численность войск НКВД по охране железных дорог на 40 тыс. человек. Органам железнодорожной милиции НКВД СССР предписывалось проводить решительную борьбу с разбоем, грабежами и хищением грузов, нарушителями общественного порядка на железных дорогах, передавая виновных на суд военного трибунала. Рассмотрение дел в военных трибуналах производилось в порядке, установленном «Положением о военных трибуналах в местностях, объявленных на военном положении и в районах военных действий».
Необходимо отметить, что служба в Красной армии в годы войны большинством населения Советского Союза воспринималась как священный долг каждого гражданина, имело место массовое добровольческое движение. Уже 1 июля 1941 г. в РККА было призвано 5,3 млн чел. [350] Всего за годы войны (за исключением повторно призывавшихся) в армию мобилизовали 29 млн 575 тыс. чел. В Советском Союзе начало формироваться народное ополчение. Например, в одной только Чкаловской области в июне 1941 г. заявления в ополчение подали свыше 8 тыс. граждан. Полностью сформировали один батальон, три роты, шесть взводов и пять дружин. В результате вместо планировавшегося полка создали дивизию народного ополчения, в которую вошло 11 тыс. добровольцев, в том числе 5 тыс. женщин [351].
Естественно, находились и те, кто не желал воевать. Подобные настроения наблюдались прежде всего в республиках и областях, включенных в состав СССР перед войной. Многие жители западных областей Украины, Белоруссии, Прибалтики негативно воспринимали проводившиеся там политические и социально-экономические преобразования, сопровождавшиеся репрессиями в отношении противников советской власти. Их недовольство с началом войны усилилось. Оно выражалось в невыполнении распоряжений местных органов власти, уклонении военнообязанных от прибытия на призывные пункты. В ряде населенных пунктов местное население приветствовало прибытие немецких войск.
Организация мер по борьбе с дезертирством возлагалась на органы НКВД. Формы и методы их работы отличались большим разнообразием: паспортные столы выявляли дезертиров и уклоняющихся от службы при проведении мероприятий по поддержанию паспортного режима и учета военнообязанных; отделы службы и боевой подготовки – через организацию тыловых облав на дезертиров с участием милиционеров, военнослужащих внутренних войск, сотрудников военных комендатур и т. д. Особая роль отводилась уголовному розыску. Сотрудникам Отдела уголовного розыска и Отдела по борьбе с бандитизмом было поручено выявлять дезертиров агентурно-оперативным путем. Семьи дезертиров ставились на оперативный учет, за ними устанавливалось агентурное наблюдение [352].
Работники НКВД проводили постоянную проверку мест массового скопления населения (рынки, вокзалы, привокзальные площади, поезда и т. д.). Под контроль попадала работа военно-врачебных комиссий, ужесточались порядок и учет военнослужащих на военно-пересыльных пунктах.
Сотрудники правоохранительных органов проводили комплексные массированные «зачистки» отдельных районов. Территория местности заранее делилась на отдельные участки с учетом дислокации оперативных групп [353]. Каждый участок отрабатывался путем обхода жилых помещений, мест общественного пользования, организовывалось патрулирование на железнодорожных путях, шоссейных и проселочных дорогах, выставление постов. Например, проводя подобные операции на рынках, сотрудники НКВД оцепляли их, создавали контрольно-проверочные пункты при входе и выходе. В сельской местности помимо общественных мест осматривались нежилые строения (бани, амбары и др.), проводились зачистки прилегающих природных ландшафтов [354].
Кроме дезертиров из рядов РККА в годы войны имелись «дезертиры трудового фронта», которыми считались самовольно ушедшие с производства и «злостные прогульщики».
Рабочие оборонных предприятий, так же как и военнослужащие, подлежали мобилизации военными комиссариатами. 21 декабря 1941 г. был издан закон о введении военного положения на предприятиях, связанных с оборонным производством, а 26 декабря 1941 г. – Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об ответственности рабочих и служащих военной промышленности за самовольный уход с предприятий». В соответствии с указанным законодательным актом все мобилизованные на период войны рабочие и служащие, занятые в военной промышленности, «закреплялись» для работы на определенных предприятиях. В отличие от дел о преступлениях, предусмотренных Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 г., которые в большей части рассматривались судами общей подсудности, дела на лиц, виновных в самовольном уходе с работы, подлежали рассмотрению военными трибуналами. Указ предусматривал рассмотрение самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий военной промышленности, в том числе и эвакуированных, как дезертирство. Провинившихся приговаривали на срок от 5 до 8 лет лишения свободы. Если в результате допущенной халатности на производстве происходили крупные аварии, то виновным грозил расстрел [355]. Например, в 1943 г. в Челябинске сотрудники органов НКВД арестовали группу, участники которой, похищая с завода № 62 через работавших там канцелярских служащих бланки справок об увольнении с завода и о предоставлении отпуска для проезда за вещами, снабжали ими дезертиров с оборонных заводов. Только с одного предприятия по таким сфальсифицированным документам дезертировало более 300 чел. [356] Согласно постановлению СНК СССР от 3 января 1942 г. на директоров предприятий военной промышленности возлагалась обязанность направлять материалы о дезертирах военному прокурору не позднее, чем на следующий день после установления факта дезертирства. Органы прокуратуры руководствовались соответствующими разъяснениями наркома юстиции СССР Н. М. Рычкова и прокурора СССР В. М. Бочкова. Они должны были немедленно и без проведения предварительного расследования выносить постановления о привлечении обвиняемых к ответственности и передавать эти постановления в ближайший военный трибунал вместе с материалами, полученными от директоров военных предприятий. Дела по Указу от 26 декабря 1941 г. рассматривались военными трибуналами во внеочередном порядке без подготовительного заседания. В условиях войны получила распространение практика заочного рассмотрения военными трибуналами дел о дезертирстве с предприятий военной промышленности. Нередко обвинения формулировались на основании материалов, которые предоставляли руководители предприятий, без проверки объективности и достоверности, указанных в них фактов.
Рычков Н.М.
В период Великой Отечественной войны имели место случаи неявки на призывные пункты в срок из-за «бытовых» причин. В результате домашних «проводов в армию» некоторые военнообязанные, находясь в состоянии алкогольного опьянения, не являлись в назначенные сроки в военкоматы и, как следствие, отставали от своих формируемых частей.
