Первый случай, который мы упомянем здесь, касался французского военного флота, который, согласно условиям перемирия, стоял на якоре возле города Тулона.
Дело было после встречи Гитлера и Петена в конце октября 1940 г. в Монтуаре, то есть через три месяца после заключения франко-германского перемирия. Видимо, уже тогда Гитлер задумал его нарушить. Через Кейтеля он поручил Канарису подготовить условия, позволяющие при необходимости, с помощью серии крупных диверсий, воспрепятствовать выходу французских кораблей из Тулона в открытое море. Посоветовавшись, Канарис и начальник 2-го отдела пришли к выводу о сугубо дилетантском характере задания, которое нельзя было выполнить абсолютно скрытно. Нечего было и думать о том, чтобы незаметно доставить и разместить нужное количество взрывчатки на нескольких десятках крупнотоннажных боевых кораблей, стоявших в изолированной от города и хорошо охраняемой военной гавани и на рейде за пределами порта. Уже тогда Канарис понял, что бесполезно убеждать Кейтеля или Гитлера в сущей бессмыслице подобных проектов. Ответ мог быть только один: в лексиконе Третьего рейха нет слова «невозможно». Поэтому Кейтелю просто доложили о начавшихся приготовлениях, в ходе которых приходится, дескать, преодолевать огромные трудности. Словом, преднамеренно создавалось впечатление, будто идет интенсивная подготовительная работа, хотя в действительности никто и пальцем не пошевелил.
На совещании, состоявшемся в служебном кабинете Кейтеля 23 декабря 1940 г., зашла речь о деле, затронувшем Канариса куда сильнее, чем нелепый приказ, касавшийся французского флота. Ему, в частности, было передано распоряжение Гитлера физически устранить бывшего главнокомандующего вооруженными силами Франции генерала Вейгана, находившегося в то время в Северной Африке. Детали этой аферы достаточно освещены в показаниях свидетелей на Нюрнбергском процессе против главных военных преступников. Поэтому мы ограничимся лишь кратким описанием сути дела. Как известно, Кейтель на совещании спросил начальника 2-го отдела Лахоузена, сопровождавшего Канариса, как продвигается дело Вейгана. Это заказное убийство, первое порученное абверу, заметно нервировало руководящий состав абвера. На многочисленных совещаниях у Канариса, в которых участвовали генерал Остер, подполковники Пикенброк, фон Бентивегни и фон Лахоузен, все дружно возмущались наглым и унизительным требованием и были единого мнения, что абвер обеспечивает нужды военного командования, помогает достижению тактических и стратегических целей на полях сражений и не является, как выразился Лахоузен, организацией убийц. По указанию Канариса переданный через Кейтеля приказ не исполнялся и никаких поручений на этот счет нижестоящие филиалы абвера не получили.
Ни Канарис, ни его сотрудники даже не трудились отгадать, какие причины навели Гитлера на мысль об убийстве Вейгана. Как намекнул Кейтель, Гитлер серьезно опасался, что Вейган может попытаться реорганизовать находящиеся в Северной Африке французские воинские части для борьбы с Германией и передать североафриканские владения в распоряжение союзников или движения «Свободная Франция» Шарля де Голля. Те же самые опасения выражены в письме к Муссолини от 5 декабря 1940 г. Гитлер в нем пишет и о возможности разрыва французских колоний в Северной и Западной Африке с правительством Петена. В результате, мол, Великобритания получит удобные опорные пункты для осуществления военных операций против стран оси Берлин – Рим. Дословно Гитлер писал: «Меня не удовлетворяет кандидатура Вейгана, посланного навести порядок в Северной Африке».
Конкретных доказательств предполагаемых намерений Вейгана в ставке Гитлера, по всей видимости, не было. И впоследствии никаких фактов, указывающих на подобные планы французского генерала, противоречащие условиям франко-немецкого договора о перемирии, обнаружить не удалось. Быть может, не доверяя Вейгану, фюрер судил по себе. Ведь, как мы упоминали выше, еще при подписании договора в Монтуаре Гитлер, вероятно, уже подумывал о захвате неоккупированной части Франции. Эти размышления обрели конкретную форму, когда Петен 12 декабря отправил в отставку Лаваля. Тогда по приказу Гитлера был разработан план вторжения в незанятую часть Франции под кодовым названием «Аттила», реализованный лишь два года спустя после высадки союзнических войск в Северной Африке. Но и в тот период, незадолго до Рождества 1940 г., ситуация обострилась до крайности. Воинские части, приготовленные для вторжения, находились в состоянии повышенной боевой готовности вплоть до сочельника. И видимо, не случайно Кейтель именно 23 декабря поинтересовался у Канариса состоянием дела Вейгана. Ведь вступление немецких войск на территорию петеновской Франции могло быть воспринято генералом как основание не считать больше действующими условия перемирия и сделать то, чего так инстинктивно опасался Гитлер.
Ответ Кейтелю был уклончивым, в полном соответствии с принятой в абвере в те дни практикой реагирования на аналогичные приказы и распоряжения. Лахоузен сказал, что дело продвигается и нужно набраться терпения. Кейтелю пришлось волей-неволей довольствоваться этим ответом. Была на время отложена и реализация плана «Аттила». Вейган ничего не предпринимал, и о нем пока забыли, да и Кейтель больше не докучал расспросами. Вероятно, другие крупные события и проекты отвлекли внимание Гитлера. Когда через несколько лет Вейгана привезли в Германию, то обращались с ним соответственно его рангу, и никто уже не помышлял о его физической ликвидации. Пожалуй, это самый наглядный пример безразличного отношения Гитлера и его «сподвижников» к человеческой жизни, обусловленного сиюминутными потребностями и холодным расчетом.
В случае с генералом Жиро, тоже вызвавшем широкий общественный резонанс, все обстояло гораздо сложнее. Будучи Верховным главнокомандующим французской армии, он летом 1940 г. оказался в немецком плену, но весной 1942 г. сумел бежать из крепости Кёнигштайн в Саксонии и перейти на незанятую территорию Франции.
Побег привел Гитлера в ярость, и он приказал во что бы то ни стало снова доставить генерала в Германию, добровольно или принудительно. Подключили имперское министерство иностранных дел, «посол» Абец в Париже (при правительстве Виши он не был аккредитован) организовал встречу с Жиро, которая состоялась в одной из гостиниц городка Мулинсур-Аллье в оккупированной зоне, с участием премьер-министра Лаваля и главы союза французских военнопленных Скапини. Встреча проходила без ведома военных, за спиной которых Абец гарантировал Жиро личную неприкосновенность. Готовя встречу, однако, Абец не обратил внимания на тот факт, что в этой же гостинице разместился штаб немецкой дивизии.
