Хрущёву, правда, в своё время тоже пришлось принудительно искупаться, причём в ледяной воде. Процитируем книгу «Охота и политика»:
Хотя охоты, как уже говорилось, тщательно готовили, но иногда даже эти до мелочей продуманные поездки могли закончиться очень плачевно. Вот отрывок из воспоминаний А. Н. Цветкова, который с юных лет работал в заповеднике егерем, а с 1966 по 1997 год был начальником северного участка Национального парка Завидово. В этом образцовом хозяйстве тоже бывало разное, в том числе происходили и чрезвычайные происшествия с участием самых высоких гостей. Впрочем, все любители охоты знают — в лесу бывает всякое. «…Случалось, порой всё случалось… Брежнев был молодой, мы ездили на охоту на лошадях, лошадь была молодая. Я Никиту Сергеевича вёз, Леонида Ильича и жену его, они молодые ещё были. Оттепель была, лошадь опрокинула нас всех в воду.
Заартачилась, не пошла, оттепель была, и вода стекла, было видно зеленую траву, вода чистая была через канаву ехать, и вот молодая лошадь туда-сюда, а потом как прыгнула вбок, и перевернулись».
В середине 1950-х годов случился «международный инцидент» на сталинской Дальней даче в Семёновском. Вообще-то до Хрущёва этот объект использовался по назначению крайне редко, хотя был построен ещё в довоенные годы. Имеется только одно документальное подтверждение о том, что Сталин туда приезжал. Хрущёв же довольно часто проводил там различные мероприятия. Иногда приглашал руководителей территориальных органов власти и устраивал им разносы в огромной, отделанной деревом Большой столовой, время от времени встречался с творческой интеллигенцией в огромном шатре, который он привёз откуда-то из-за границы. Остов этого шатра до сих пор стоит на территории парка, окружающего дачу. А ещё там есть замечательные пруды. Любопытно, но я в детстве видел какой-то журнал, по-моему «Советский Союз», в котором был развёрнутый репортаж под названием «На загородной даче», Были там фотографии супруги посла Индонезии, поющей под аккомпанемент гитариста Иванова-Крамского, фотографии пышного стола, маршала Булганина, катающегося на лодке. А один сюжет, связанный с происшествиями на воде, в прессу не попал. Не то время было… Об этом случае, произошедшем во время приёма советским руководством глав дипломатических представительств, вспоминал ветеран органов государственной охраны Александр Сергеевич Князев:
— Хрущёв устраивает большой приём на даче Сталина в Семёновском, на дальней. С привлечением артистов и прочей культурной программой. Это было тогда, когда уже Серов был председателем КГБ.
И представьте себе, вдруг два члена Президиума ЦК изъявили желание покататься на лодках на одном из прудов. В одну лодку садится Молотов, в другую лодку садится Микоян. Оба с пассажирами из дипкорпуса. Хрущёв за этим наблюдал. Мы там были рядом, как обычно, в повязках «распорядитель». Эти повязки, чтобы не привлекать внимания, использовали не только там, но и на съездах, и на пленумах. Лодки двинулись. И что вы думаете? Хрущёв кричит: «Анастас, нажимай! Нажимай!»
Первой пришла лодка Микояна. Ну, я, как положено по инструкции, подтянул лодочку, высадил пассажиров. А почти вдогонку ему идёт лодка Молотова. Сотрудник из протокольного отдела Министерства иностранных дел выскочил, не дожидаясь остановки, и лодку с Молотовым резко потянул на берег. А там на корме сидела жена американского посла Болена. Ну, и, конечно, она, как бы помягче сказать, подмочилась.
Всё это как бы в шутку обратили, но для нас это сам по себе факт плохой. Но ко мне потом подошли Серов, Фурцева, сказали, что всё в порядке. А наше руководство управления посчитало, что я в данном случае поступил правильно, и меня даже наградили ценным подарком…
Дипломатия — сложная наука. И то, что Молотов принял участие в «купании» супруги американского посла (в то время отношения между нашими странами оставляли желать лучшего), вполне могло быть тонко спланированным мероприятием. А виноват во всём оказался рядовой сотрудник службы протокола из Министерства иностранных дел…
Член Политбюро ЦК КПСС, заместитель Председателя Совета министров СССР Дмитрий Полянский в начале 1970-х годов неожиданно оказался под угрозой взрыва глубоководной торпеды. Нет, в его катер никто торпеду не посылал, но тем не менее угроза была самой что ни на есть реальной. Начальник охраны Полянского Евгений Феофанович Носарев вспоминал о случившемся так:
— Я где-то в 1970-м году, когда начальник охраны ушёл по возрасту на пенсию, был назначен начальником охраны Полянского Дмитрия Степановича. Ездить пришлось мне с ним много, и за границей, и по стране. В общем, работа как работа. Я не старался лезть в душу ни к нему, ни к семье, выполнял свои обязанности, то, что мне положено. О семье я должен сказать — что держал он семью строго. Дети у него были прекрасные. И супруга. У некоторых, кто работал на такой же работе, были в семьях всякие неурядицы, которые отражались и на тех, кто обслуживает. У меня за десять лет работы жалоб не было от обслуги, которая там по даче обслуживает, да и я не наблюдал, чтобы как-то нас ущемляли в чём-то или унижали. Отношения были самые деловые, порядочные.
Однажды мы отдыхали на первой Госдаче в Ялте, там был отдел от 9-го управления. Полковник Горшков тогда командовал. А прапорщики охраняли дачу. И вот ночью, в час ночи, прапорщик докладывает мне, что обнаружен какой-то подозрительный предмет у пирса, возле бассейна. Мы пошли с ним, осмотрели, оказалось, что это глубинная торпеда. Но я в торпедах ничего не понимаю, так что, как положено по инструкции, доложил в отдел дежурному, доложил в Симферополь дежурному по УКГБ и в Москву позвонил дежурному по 9-му управлению. Позвонил и в Ялту, в милицию, спросил, есть ли у них специалист, который разбирается в таких устройствах. Они сказали: «Есть, подошлём».
Через час примерно приехали два человека, а она болтается, волной её катает там, большая довольно. Оказалось, это действительно глубоководная торпеда. Они посмотрели, говорят:
— Она боевая. Были тут учения Черноморского флота, и, видно, она не взорвалась. Опасная. Надо её убрать, чтобы её не крутило волной.
Мы взялись все вместе, вынесли её, положили под бетонную стенку у бассейна. Охраняемый обычно вставал в шесть утра и всегда шёл в бассейн купаться. Я дождался, пока он проснётся, доложил обстановку, он меня спросил:
— Кому доложил? Кто знает об этом?
Я рассказал.
— Ну что ж, — говорит, — тогда не пойдём в бассейн, пойдём погуляем по территории.
