Там было два хороших магазина, и несколько военных складов, так что мы пополнили свои запасы, и провели ночь, наслаждаясь консервами и прочими деликатесами.
Так мы неторопливо путешествовали, пока не достигли железнодорожной линии Порт-Элизабет — Грааф-Рейне, которую пересекли ночью. Бронепоезд послал вслед нам несколько снарядов, чтобы ускорить наше движение. На следующий день мы увидели город Абердин, лежавший от нас на расстоянии в семь-восемь миль, и, поскольку в его предместьях был большой лагерь, мы не нуждались в местных фермерах, чтобы узнать о том, что ожидает нас впереди.
Мы оценили численность войск приблизительно в полторы тысячи человек, поэтому добрались до большой фермы, чтобы держать их под наблюдением. Они не были готовы, но мы знали, что скоро они выступят против нас, тем более что их патрули продолжали объезжать местность в течение всего дня.
Тем днем мы шли дальше, пройдя немного севернее гор Камдебо, в десяти или пятнадцати милях от них. На следующий день мы достигли их подножия, все это время английская колонна шла по нашим следам, а более мелкие отряды кружили вокруг, стараясь нас окружить. Генерал Смэтс не хотел вступать в бой, имея столь малые шансы на победу, поэтому прошли по ущелью и на закате поднялись на перевал, по которому и прошли.
К сожалению, прекрасная погода, которой мы наслаждались в последнее время, теперь изменилась. Стало холодно, начались дожди, и когда темнота настигла нас, мы должны были остановиться на склоне из страха сорваться в пропасть. Ледяной ливень продолжался всю ночь, возможности развести огонь не было, поэтому мы до рассвета сидели рядом с лошадьми, замерзшие и промокшие. Коммадант Боувер и еще двое так закоченели, что, когда рассвело, их пришлось нести в одеялах в долину, где стало возможным развести костер, пока генерал Смэтс, Джек Борриус и остальные больные и раненые продолжали страдать.
Все еще шел дождь, когда мы прошли по холодному нагорью, очевидно необитаемому. На севере лежал мир бесплодно-выглядящих пиков и вершин, затянутых тяжелыми облаками, вид, от которого сжимались наши сердца, поскольку, с английской колонной в тылу, нам предстояло стать голодными и замерзшими альпинистами.
К полудню дождь прекратился, выглянуло солнце, и после долгого пути по раскисшей грязи мы наткнулись на ферму, где было топливо, чтобы высушить одежду, и стадо овец для пропитания.
Пикет, который был отправлен к перевалу, который мы перешли накануне, через некоторое время вернулся с известием, что английская колонна приближается к вершине.
Генерал Смэтс послал пятерку денди и другие группы найти спуск с южного склона горы, поскольку он всегда хотел иметь путь для отхода.
Мы поехали к тому месту, где вроде бы начиналось ущелье, но, добравшись до края плато и посмотрев вниз, мы увидели, что там нас ожидают англичане. Другие разведчики принесли такие же сообщения. Все выходы с плато охранялись, что неприятно напоминало нам ситуацию на Стормбергене. Однако здесь ситуация складывалась получше — владелец фермы, на которой мы остановились (и овец которого съели), предложил нам провести нас по известной ему тропинке, и, пройдя пять-шесть миль до другого перевала, он привел нас к козьей тропе, которая вела к основанию плато. Когда стемнело, мы взяли лошадей под уздцы и через два часа безо всяких приключений были у подножия плато. Чтобы окончательно оторваться от преследователей и выехать из заросшего кактусами участка вокруг плато, мы продолжили свой путь до рассвета. Этот кактус (колючая груша) был привезен из Центральной Америки приблизительно пятьдесят лет назад, и нашел в Кару такие благоприятные условия. Что теперь целые области заросли этим бесполезным растением. Наш путь проходил через целый лес этих противных растений, достигавших иногда ста двадцати футов высоты.
Вскоре после восхода солнца мы достигли реки Каррига, которая берет начало в горах, которые мы только что оставили, и течет на юг, пересекая равнину.
Мы разбили лагерь в течение дня на ее лесистых берегах, не видя никакого признака присутствия англичан. Утром «Пятерка денди», за исключением меня и моего дяди (и Джека Борриуса) отправилась за фуражом. Я не пошел с ними, потому что Смэтс приказал мне переправиться через реку и поехать на холм на другом берегу, чтобы осмотреть страну в сторону Абердина. Перед тем, как отправиться, я попросил дядю присмотреть за моим мулом, и это был последний раз, когда я видел кого-то из них. Было хорошо, что я отправился на своем быстром арабском скакуне, потому что в тот день его быстрые ноги спасли меня. Я провел на холме много часов, не замечая ничего примечательного, но, когда генерал Смэтс послал днем посыльного с распоряжением покинуть это место за полчаса до заката, я послал с ним предупреждение, что не могу видеть того, что происходит на реке, потому что заросшие густым лесом берега мешают наблюдению.
Когда я по положению солнца решил, что мое время вышло, то отправился вниз по реке, туда, где на другом берегу расположилось коммандо. Около брода в просвете стоял сельский дом, и, чувствуя жажду после моего долгого пребывания на горячем солнце, я заехал туда, чтобы попросить чашку кофе. Старая леди в доме хотела удовлетворить мое желание, но, поскольку чайник не кипел, она предложила мне посидеть, пока она не растопит очаг. Я знал, что на закате коммандо снимется, поэтому решил не ждать, а. попрощавшись, уехал прочь.
Я не прошел и тридцати ярдов, когда услышал топот многих лошадей, и, оглянувшись, увидел отряд английских солдат, которые рассыпались по поляне и стали окружать дом.
Если бы я все еще был там, то должен был быть пойман в полной форме хаки, и это было бы моим концом, но здесь в открытом моя английская форма спасла меня, поскольку солдаты приняли меня за одного из своих, и позволили мне ускакать. Видя это, я пошел медленно, пока не скрылся среди деревьев, и затем пришпорил коня, чтобы поднять коммандо.
Я пересек брод, и, перейдя на другой берег, оглянулся назад, чтобы увидеть, что англичане обнаружили свою ошибку и преследовали меня как собаки на свежему следу. Мой серый пони меня не подвел, и я был в состоянии держать дистанцию между моими преследователями, стреляя на ходу, чтобы дать сигнал коммандо, поскольку понимал, что, если этот отряд застанет коммандо врасплох, это будет большой неприятностью.
Мне оставалось проскакать приблизительно шестьсот ярдов, и когда я оказался среди наших людей, я увидел, что они бежали в заросли, где были привязаны их лошади.
Времени не было ни секунды, потому что при той скорости, с которой англичане приближались, они должны были быть здесь прежде, чем лошади будут выведены и оседланы. Пятнадцать или шестнадцать человек были уже готовы, и Смэтс приказал им выдвинуться вперед и задержать приближающихся англичан, пока остальные не будут готовы.
