об.
Петроград
1921.I.8
Вас[ильевский] о-в, 1 линия, д.40, кв. 21
Высокочтимый Владимир Михайлович!
Направляю Вам «положения», резюмирующие мой доклад. Третьего дня я направлял их в Институт, но посланный там никого не застал, и не знал, кому передать.
Если Вы ничего не имеете против, я думаю, можно вовсе избежать переписки и рассылки «положений».
В заседании 10-го я прочту сначала «положения» в полном объеме, а засим с листа же буду предлагать на обсуждение каждый пункт отдельно. Впрочем, порядок обсуждения, разумеется, всецело зависит от Вас.
Теперь разрешите утрудить Ваше внимание следующим. Я обязан уехать в Мурманск никак не позже 16-го. Вернуться в Петроград я получу возможность лишь в конце февраля. Россию я, во всяком случае, какие бы личные выгоды мне ни представлялись, покину, лишь только представится к тому легальная возможность. Я имею основания надеяться, что такая возможность представится мне не позже середины лета. В Россию я ранее 10 лет возвратиться возможности не получу. Тратить непроизводительно полтора месяца при таких усдовиях представляется мне недопустимым.
Посему, если точка зрения, освещенная мною в докладе, кажется Вам серьезной, я просил бы Вас теперь же войти в обсуждение дальнейшего моего отношения к исследованию интересующей Вас области.
Приемлемой для меня формой [сотрудничества] в этом направлении мне представляется следующее.
Если 10-го «защита» мною своих «положений» от возражений произведет на Вас впечатление серьезности, Вы, быть может, не откажете установить между мною и институтом определенную конкретную связь, предложив Конференции мое сотрудничество в качестве ассистента по кафедре, какую сочтете для такой работы подходящей.
Ни жалованья, ни пайка по сей должности мне не нужно. Мне необходимо лишь иметь возможность: 1) вести систематическую работу в конкретных рамках, в контакте с людьми, коим я в полном объеме доверяю; 2) аргументировать перед своим Морским начальством по Мурманскому Политотделению мои поездки в Петроград и по [Кольскому] полуострову (для приглашения из лопарских становищ интересных для нашей работы перцепиентов и перевозки их в Мурманск и Петроград) и ту работу, с коей сопряжено развитие плана исследований. Вам известно детское тяготение современной администрации к канцелярским формам. Если мои отношения к Институту не будут легализованы в фиксированной форме, я не получу досуга для работы по интересующему Вас вопросу и рискую застревать в Мурманске в моменты, наиболее удобные для контакта с работающими в Петрограде. Тем более, что все мои связи с Петроградом (семья, кватира и пр.) к 16-му ликвидируются для перевода в Мурманск.
В февральский мой приезд из Мурманска я представлю в заседании Института или той группы, которую Вы объедините, детально разработанный проект органа, предусмотренного п. XXIX «положений». Этот орган может быть образован или при Институте непосредственно, или в виде секции при Вашей Комиссии. И в том и в другом случае орган возглавляется Вами и работает под непосредственным Вашим руководством. Тогда же я представлю детально разработанный на ближайший год план работ органа и проект мотивированного доклада об отпуске средств на работы.
В следующий через полтора мес. приезд я представлю детально разработанные планы исследования применительно к каждому объекту, к тому времени персонально уже фиксированному.
В конце мая я получу возможность приехать в Петроград уже на полтора-два месяца. Лично помогу Вам в оборудовании «магической» лаборатории, доставлю Вам объекты для исследований и, если разрешите, приму личное участие в постановке экспериментов.
В июле надеюсь получить легальную возможность ехать из России на Восток. Около 2 лет я располагаю провести в некотором пункте, находящемся всего в 460 верстах от русской границы, откуда почта ходит вполне регулярно. Таким образом, я буду иметь возможность поддерживать с Вами живую и регулярную связь еще 2 года и, если Бог даст, получу возможность пригласить подходящее из объединенной Вами группы лицо для непосредственных наблюдений на месте явлений, которые в европейской обстановке воспроизведены быть не могут. Почему — Вы сами ясно поймете, когда глубже ознакомитесь с механизмом явлений.
К тому времени, когда мне можно будет уйти дальше и связь наша превратится в пользование редкими случаями, Вы с объединенной Вами группой настолько уже ориентируетесь в области, для Европы еще совершенно темной, что Ваша самостоятельность в исследовании не представит риска для тех людей и того органа, которые доверят Вам определенные методы.
До 16 января я просил бы Вас, в случае если Вы принципиально согласны с предложенным мною планом, собрать у себя (ибо все эти дни я могу быть свободен лишь после 7 вечера) группу привлекаемых к работе лиц (не более двух человек, кроме Вас), коим Вы безусловно доверяете. Этой группе я постараюсь с возможной полнотой осветить окраску того течения, коему я служу, мое отношение к этому течению и мотивы, заставляющие это течение входить в контакт с Вами. Это необходимо уже потому, что Вы меня изволили посвятить в Ваше представление о «посвящении» в лице добрейшего д-ра Рябинина.
Это налагает на меня обязанность осветить Вам мое личное отношение к тому, что в Европе известно под именем «посвящения», и поделиться с Вами конкретными сведениями по этому вопросу.
Вот, в общих чертах, те рамки, в коих я мог бы иметь возможность быть Вам полезным в исследовании интересующего Вас вопроса. Расширение или изменение их не в моей компетенции.
Само собой разумеется, что все мои работы, поездки и т. п. не влекут ни для Вас, ни для Института никаких расходов. Со временем Вы сами поймете, что иной, кроме безвозмездной, работы в этом направлении быть не может.
Ввиду неоднократных прецедентов мне приходится быть крайне осмотрительным в личных сношениях. Посему я должен предварить Вас, что с настоящей минуты письмами и документами, принадлежащими несомненно мне, должны считаться только снабженные нижеоттиснутой печатью. Лицо, пользующееся моим доверием в полном объеме, должно прочитать эту печать так, как я Вам ее лично прочитаю, если это Вас заинтересует.
Приношу почтительные извинения, что злоупотребил Вашим вниманием, и прошу верить моему искреннему исключительному почтению.
Готовый к услугам,
Александр Барченко.
ЦГА СПб. Там же. Лл. 130–131 об.
Петроград
Улица Красных Зорь
(бывш. Каменоостр. пр.)
Высокочтимый Владимир Михайлович!
Я уже в течение недели в Петрограде. Но мытарства с прописками и квартирами до сих пор не давали мне возможности засвидетельствовать Вам свое почтение, хотя бы письменно.
С Мурмана я выехал окончательно. Кстати, прилагаю формальный документ, освещающий картину той экспедиции, участию в коей я взял на себя смелость пригласить Вас летом.
В Петрограде я пробуду, во всяком случае,
