Среди его коллег и сотрудников съемочной группы было немало тех, кто опасался за его жизнь. Так, Каан высказался в том смысле, что нужно помочь Копполе противостоять своему горю. «Отправьте его в больницу», – говорил он руководству студии, тем более что повод для этого был: режиссер ненадолго потерял сознание на съемочной площадке, и все испугались, что его сразил сердечный приступ. Но это было не более чем истощение. Ему потребовалось четыре дня, чтобы снова встать на ноги, но потом он все равно вернулся к съемкам. Другого пути он не знал. Хьюстон назвала те недели агонией – он снимал фильм о горе, в то время как свое горе падало на него каждый день, как пепел после пожара. Они видели, как Коппола плачет и не хочет возвращаться домой.
«Мне просто не хотелось идти туда, где я буду снова и снова, днем и ночью думать о нем. Я боялся ночи, и особенно утра, потому что случившееся возвращалось и наносило новый удар».
Элинор понимала, что требования кинопроизводства, с которыми ее муж был хорошо знаком, мешают агонизирующей реальности вторгнуться в его судьбу. Работа над фильмом приносила ему облегчение. Собственное горе помогало режиссеру вести рассказ о чужом горе и почитании мертвых. «Я использовал ритуалы Старой гвардии, чтобы отразить личную жизнь этих парней. А центральная тема, как мне казалось, заключалась в том, что нам доверено защищать наших детей. Мы поклялись это сделать. Мы хотим это сделать, но… не всегда можем».
К Роману, который сменил Джио в «Серебрянке», скоро присоединились Элинор и София.
Получившийся фильм похож на фотографический негатив страданий Копполы: очень ровный, приглушенный и эмоционально отстраненный. Каан плотно вжился в образ хорошего человека, а скрепленное трудностями товарищество выглядит подлинным, но преходящим. Онемевший – вот, мне кажется, какое слово лучше всего подходит для описания этого фильма. Коппола себя сдерживает. Впервые в карьере он не захотел изливать на целлулоидную пленку всю свою душу.
«Невозможно смотреть «Сады камней», не вспоминая о той трагедии, которая вмешалась в жизнь самого Копполы, – отмечала газета Chicago Tribune. – Возможно, фильм так далек от нас, потому что он так нам близок».
В своем тогдашнем состоянии Коппола вряд ли обратил внимание на плачевную судьбу фильма – он собрал в прокате чуть более 5 миллионов долларов.
Воспоминания Элинор о том времени выглядят как нарезка кадров при монтаже. Она увидела себя в зеркале – ее лицо изменилось до неузнаваемости. Истерически рыдая, она рухнула на тротуар перед отелем Hyatt, хотя кузены мужа пытались ее поддержать. Поминальная служба проходила в часовне Арлингтона в лучах послеобеденного солнца – при прекрасном освещении, которое больше подходило для венчания. Бобби Де Ниро прислал букет белых роз. Жаки переехала жить к ним в Напу. Джиа Коппола, дочь Джио, родилась в новогоднюю ночь 1987 года…
После смерти Джио Роман сел за руль фургона «Фольксваген» и проехал через всю Америку – просто так, не снимая никаких фильмов. Элинор знала, что это был «экзорцизм». Год спустя он собрал музыкальную группу, которая выступала на вечеринках. Он снова был в разъездах, избегая дома.
София ходила к психотерапевту. Ей в семейных узах не хватало жизненно важного звена – и она хотела справиться со своей трагедией.
Коппола стал другим человеком, другим режиссером. Почему? Может быть, как утверждают некоторые, смерть Джио повлияла на его искусство? Или это слишком простое объяснение? А может быть, он устал от битв и не хотел воцарения полного хаоса? Но долги все равно нужно было оплачивать. Да и зуд творчества никуда не делся…
В компьютере Джио, который тот установил в «Серебрянке», когда ему было всего шестнадцать лет, Коппола нашел короткую записку. Он все замечал, этот мальчик. Коппола распечатал эту записку и повесил на стену.
«Искусство никогда не спит».
Добавляя последние штрихи «Садам камней», Коппола уже начал снимать следующую, более личную историю, восходящую к его детству. Это был фильм об изобретателе, который слишком много мечтал. Так близко к дому он еще не работал – съемки проходили в Напе, Сономе и Петалуме.
А где-то на горизонте маячил «Мегаполис» – фильм, который он обещал себе когда-нибудь снять…
Его поддерживала работа.
* * *
Этого человека и его мечту Коппола впервые увидел в 1948 году.
Представьте себе такую сцену: отец везет восьмилетнего сына на выставку, которую устроил будущий магнат Престон Такер, чтобы продвигать свой новый обтекаемый автомобиль. «Автомобиль завтрашнего дня – сегодня!» – вот что говорила реклама о Tucker Torpedo. Глаза юного Копполы практически выскакивали из орбит, словно в мультфильме. Это чудо, сохранявшее плавность хода при скорости сто миль в час, имело дисковые тормоза, центральную фару «Циклоп», ремни безопасности и бесчисленные другие инновации, которые в конечном итоге изменили весь автомобильный мир. Но главное – экстерьер. Tucker имел роскошные аэродинамические обводы, напоминавшие очертания ракетного корабля из фильма «Флэш Гордон», его обтекаемый корпус сужался к «плавникам». Эта машина выглядела как кинозвезда с ее шиком и стилем.
Отец и сын были одержимы автомобилями, и это очень их сближало. Вид модели Waltz Blue, предлагавшейся в синем, зеленом, черном и бордовом цветах, а также стремительная речь создателя этого чуда настолько поразили Кармине, что он тут же инвестировал в новую компанию 5000 долларов из денег, которые с большим трудом были заработаны семьей, и подписался на покупку одной из первых машин. Кармине верил в Америку!
После этого сын еще несколько месяцев приставал к отцу с одним и тем же вопросом: «А когда к нам приедет Tucker?»
Надо ли говорить, что Tucker к ним так никогда и не приехал, а вложенные деньги вылетели в трубу. Мечты мистера Такера обогнали его самого. Правда, потом разбогатевший на «Крестном отце» Коппола купил две из сорока четырех оставшихся на ходу машин этой марки (был изготовлен всего 51 экземпляр), и заветное желание семьи наконец исполнилось.
Престон Томас Такер родился в 1903 году в Капаке, штат Мичиган, и заболел автомобилями после того, как в возрасте шести лет его ногу переехал чей-то Buick. Он видел машину достаточно близко, чтобы навсегда влюбиться. Такер оказался человеком смекалистым – он продавал и изобретал автомобили всех цветов и размеров. Высокий, красивый, всегда прекрасно одетый, он всем своим видом демонстрировал уверенность в себе, был прекрасным семьянином и обожал пятерых своих детей. Он называл себя «имаджинером» (потом у него это слово позаимствовали создатели тематических парков) и своим шикарным Tucker Torpedo хотел разрушить гегемонию большой детройтской тройки – компаний Ford, Chrysler и
