Окно в природу
История почти криминальная… Срезая дорогу к дому, я шел запущенной просекой. После ветров-листобоев и кроткого серого дождика лес придавила осенняя грустная тишина. Все, кому полагается улететь, уже покинули лес, те, кто остался на зиму, притихли. Беспечный писк длиннохвостых синиц – единственный звук за дорогу…
Я не очень спешил и потому, наверное, как бы впервые увидел дуплянки. Дощатые, потемневшие домики с номерами висят давно. Но почему-то я ни разу не догадался заглянуть: что там внутри? А сделать это совсем нетрудно – крышки у домиков съемные.
В заповеднике развешано сотен шесть птичьих домиков. Тут жил орнитолог Геннадий Николаевич Лихачев. Я был знаком с этим не слишком общительным человеком, видел однажды, как он подымал крышки дуплянок, делал пометки в блокноте. Но орнитолог умер в прошлом году, и я, возможно, был единственным человеком, кто после него подходил к нумерованным птичникам, висевшим на уровне глаз человека.
Ничего особого я не увидел в жилье, припасенном для мухоловок-пеструшек, синиц, горихвосток, вертишеек и поползней. В одних дуплянках – полусгнившие гнезда прошлого года, в других кто-то жил и в этом году. Но большинством домиков птицы по каким-то причинам пренебрегали. Помет летучих мышей, занесенный ветром листок березы… Такая же неуютная пустота бытует и в жилье человека, когда нет ни мебели, ни тепла.
Я уже терял к ящикам интерес, как вдруг попался один с летком, сильно и очень неаккуратно расширенным. Рядом – еще такой же домик со следами разлома. Еще… В двенадцать дуплянок кто-то пытался проникнуть, расширяя леток. Догадаться, кто именно, было нетрудно. Только дятел способен на такую работу. Я подивился силе ударов в доску – отщепленная древесина толстыми иглами была загнута внутрь дуплянок. Несомненно, дятел глубоко просовывал тело в домик – на щепках остались перья, дымчатые, с красноватой подпалиной.
Что было надо дятлу в дуплянке? Долбил для забавы, приятного времяпрепровождения, для «повышения квалификации»? Нет. Дятел грабил дуплянки. Грешок забираться в чужие гнезда и красть птенцов за большим пестрым дятлом замечался давно. Лет десять назад в Воронежском заповеднике мне показали гнездо трясогузки, из которого дятел унес птенца. Я полдня караулил вора с фотокамерой наготове, но почему-то за новой жертвой он не вернулся. В последние годы какая-то причина заставляет дятлов довольно часто искать добычу в чужом гнезде. Как видим, даже в дуплянке защиты нет, ибо вор этот – отличный взломщик.
На просеке, похоже, орудовал один и тот же грабитель. Дятлы, как и все птицы, владеют охотничьим участком. В своих угодьях дятел и разорял домики. Долбить он начинал все дуплянки подряд. Но в процессе работы, кажется, понимал: поживы не будет – и прекращал расширение лаза. Но там, где добыча явно была, леток раздолблен довольно сильно.
Возле скворечника № 11 я задержался – за взломанной дверью был обнаружен труп. К дятлу, однако, убийство вряд ли имело какое-нибудь отношение. На дне дуплянки лежала мышь. Сама забралась и тут умерла? Сомнительно. Что станет искать лесная мышь в ящике высоко над землей? Кто-то охотился на мышей и спрятал добычу. Я завернул находку в бумагу и сунул в рюкзак.
Вечером с другом мы по всем правилам провели экспертизу. Зоолог и опытный препаратор Сережа пинцетом выщипал шерстку у мыши, потом вскрыл ее и, подавая мне лупу, сказал: «Насильственная смерть. И мгновенная. Мышь кормилась – смотри на зубах остатки зеленого мха, в этот момент охотник ее и настиг. Вот рана с кровоподтеком…»
Кто же, спрятав добычу, забыл о ней? Мне приходилось находить мышей, припрятанных лисами. Но тут лиса была ни при чем. Охотятся на мышей и прячут их про запас ласки. Мог ли юркий зверек забраться в дуплянку? Пожалуй. Я видел, как ласка взбирается вверх по кустам. А может, все же не ласка? Есть еще один ловкий мышатник – маленький сычик. Настолько малый, что его зовут воробьиный сычик. Скорее всего, он-то и приспособил дуплянку для ночлега и кладовой. Но это только предположение. Нам мог бы помочь старик Лихачев, уж он-то за многие годы обхода дуплянок хорошо знал, кто и зачем забирается в них…
На другой день, терпеливо перелистав пожелтевшие записи орнитолога, мы нашли, что искали. Сыч! «Нередко ночует в дуплянках. И оставляет добычу», – значилось в дневниках.
«Дело о дуплянке № 11» можно было считать закрытым.
Фото автора. 21 октября 1973 г.Окно в природу
Фотограф, подкарауливший сцены из жизни саванны, утверждает, что было так: слоненок решил поиграть с зеброй, шалость слоненка разбудила игривое чувство у зебры… Но, возможно, было наоборот: зебра решила поразвлекаться, а слоненок всего лишь выразил свое отношение к этому. Но так или иначе, запечатленная сцена лишний раз подтверждает: животные, как люди, любят игру. Партнерами могут быть представители своего вида, еще чаще, своей семьи. (Посмотрите, сколько удовольствия от игры с малышом испытывает белая медведица.) Но партнер может быть и совсем неожиданным – слоненок и зебра, медвежонок и пеликан.
Игра у животных так же, как у людей, – лучшая форма учебы. В игре познаются возможности организма, игра пробуждает у животного любознательность, дает физическое развитие и, как бы сказал ученый, «моделирует возможные жизненные ситуации». Про ловкого и умелого человека говорят: он сделает это играючи, то есть непринужденно, легко, с удовольствием. Несомненно, и у животных, помимо всего, игра также и удовольствие. Понаблюдайте, как котенок, спрятав бумажку, крадется к ней, с каким упоением он будет играть с клубком пряжи, с пойманной матерью мышью. Много радости доставляет котятам беготня друг за другом и игра в прятки.
В дикой природе игры – дело распространенное. Играют в салочки-догонялки олени. Выдры в спокойных местах устраивают на глиняных берегах желоба для катания и, подобно детишкам в детском саду, самозабвенно скользят по горке, выныривают, лезут на берег и катятся снова. Наблюдавшие барсуков утверждают: малыши по часу и более играют где-нибудь у пенька. Один забирается наверх, другие стремятся столкнуть барсучонка-братишку и забраться на его место. В фильме «Дикая манящая природа» вы наблюдали, наверное: рыболов-цапля играет с палочкой. Несомненно, это инстинктивная тренировка, но форма ее приятная – игра. Нечто подобное можно увидеть на обычном дворе. К осени, когда цыплята начинают взрослеть, они вдруг пускаются в странные танцы – прыгают, кружатся, делают выпады клювом. Игра, доставляющая удовольствие, воображаемая охота на невидимых насекомых. А сколько радости, увлечения в играх парящих в воздухе птиц – плавный синхронный полет, кувырки, ныряние вниз и взлеты по крутой горке. Это все игры – зримая нами радость наслаждения жизнью.
