Поэтому, несмотря на свое отвращение к христианству, Гитлер распорядился снять пресловутый запрет. Более того, он не только не отправил епископа Галена в концлагерь за публичное несогласие с его политикой эвтаназии, но и распорядился приостановить перемещение нетрудоспособных граждан в центры уничтожения. За время действия программы эвтаназии в этих центрах было убито более 90 000 человек. Однако полностью убийства не прекращались никогда. Программа уничтожения больных узников концлагерей в рамках процедуры 14 f13 продолжала свое существование, и некоторые психиатрические лечебницы продолжали убивать пациентов непосредственно на месте. Но скрывать их нацистам было гораздо легче, чем факт перевозки пациентов в центры уничтожения.
Эти события показали, что у церкви все еще сохраняются рычаги для организации народного протеста. Сам Гитлер сказал в одной из неофициальных бесед той осенью, что предпочтет дождаться «медленной смерти» христианства, чем вызывать огонь общественного недовольства. «Важнее всего, — говорил он, — проявить благоразумие и не ввязываться в битву там, где ее можно избежать»‹49›.
Но, избегая прямой конфронтации с церковью, Гитлер ужесточал меры, направленные против евреев. И дело не только в том, что его ненависть к евреям была почти инстинктивной. Евреи, в отличие от христиан, не могли организовать столь массового протеста. Мало кто из немцев рискнул бы открыто выступить в их защиту. Тот же епископ Гален, протестуя против программы эвтаназии, ни словом не упомянул о преследованиях евреев.
Было и еще одно существенное отличие. Гитлер никогда не высказывал публичной поддержки программе эвтаназии нетрудоспособного населения. А об участи, которую он задумал для евреев в случае войны, фюрер прямо высказался во время своей печально известной речи, произнесенной в рейхстаге 30 января 1939 года. «Раз международные еврейские финансисты хотят разжечь мировую войну, — сказал Гитлер, — то неизбежным следствием этой войны должно стать уничтожение еврейской расы в Европе».
Но тем не менее в начале 1941 года Гитлер все еще не проводил подобной политики. С евреями жестоко обращались, их преследовали и свозили в гетто. Евреи гибли тысячами, однако систематической политики истребления не было. Одной из причин было желание Гитлера заключить мир с Великобританией и избежать вмешательства Америки в европейские дела. А массовые убийства евреев могли бы стать для этого серьезным препятствием. Но война с Советским Союзом открывала новые перспективы. Профессор Омар Бартов считает, что «война с СССР являлась идеальным прикрытием для геноцида со всех точек зрения: и в глазах международного сообщества, и в глазах собственного населения, и в глазах исполнителей. Ведь если ты участвуешь в войне, в которой гибнут миллионы, убийство еще одной группы людей не привлечет такого уж большого внимания. И если вы посмотрите на все геноциды, происходившие в ХХ веке, то вы убедитесь, что они практически всегда происходили во время войны или под предлогом войны, причем именно войны на выживание»‹50›.
Встреча Германа Геринга с Рейнхардом Гейдрихом 26 марта 1941 года подтвердила верность подобных суждений. В результате обсуждения была одобрена идея вывоза евреев в незаселенные регионы Советского Союза. Гитлер поддержал эту идею, лично сказав Гансу Франку, что земли Генерал-губернаторства должны быть со временем полностью освобождены от евреев‹51›. Вполне очевидно, что отправка на Восток означала бы для этих евреев голод и смерть.
Параллельно с планами по выселению евреев в дикую местность, входившую в состав территорий, которые немцы в скором времени собирались захватить, были развернуты программы по уничтожению евреев на уже оккупированных советских территориях. Директива Рейнхарда Гейдриха, направленная айнзацгруппам 2 июля 1941 года, свидетельствует о его желании замаскировать эти убийства под следствия войны на уничтожение, объявленной Гитлером Советскому Союзу. В качестве объяснения подобных действий использовалось стремление устранить угрозу коммунистического и еврейского влияния и контроля, что устраивало высшее немецкое командование гораздо больше, чем прямая политика массового уничтожения. Память о попытке коммунистической революции в Германии после Первой мировой войны и мнение о том, что за этой попыткой стояли евреи, были все еще живы в умах многих жителей страны. Для служившего в Ваффен-СС Карлхайнца Бенке — человека, вступившего в «Гитлерюгенд» в одиннадцатилетнем возрасте в 1933-м и записавшегося добровольцем в танковую дивизию СС в 1940-м, — связь между иудаизмом и коммунизмом была очевидна. «Евреев попросту считали правящим классом, цепко державшим в своих руках власть в Советском Союзе». Более того, он полагал, что «евреи искали способы поставить под свой контроль германскую нацию… главной задачей большевизма считалось распространение его влияния в сторону Атлантики, а затем и по всей Европе. Не думаю, что такое можно просто выбросить из головы»‹52›.
Для многих немцев выбранный Гитлером путь решения проблемы еврейского «правящего класса» мог показаться слишком рискованным и радикальным, но не меньшее их число было согласно с тем, что против евреев на территории Советского Союза должны были быть приняты те или иные меры — вопрос состоял лишь в том, насколько радикальным должны были быть эти меры. Не следует забывать, что нацистский режим годами разжигал в немецком обществе страх и ненависть в отношении большевиков, прежде чем в августе 1939-го со Сталиным был неожиданно подписан Пакт о ненападении. Однако Гитлер понимал, что противодействие хладнокровным убийствам советских евреев будет исходить не только из-за рубежа. Даже в Германии их одобрили бы лишь наиболее радикальные антисемиты. Поэтому он поступил так же, как и в случае с однодневным бойкотом еврейских фирм и магазинов 1933 года и «Хрустальной ночью» 1938-го — дистанцировался от потенциально непопулярных мер ради сохранения собственной репутации.
С началом боевых действий Гиммлер направил дополнительные подразделения СС для усиления айнзацгрупп, действовавших на территории Советского Союза. В результате этого убийства продолжились летом и ранней осенью 1941-го, и теперь среди убитых эсэсовцами евреев были женщины и дети. Все это начало происходить после встречи Гитлера с Гиммлером в ставке фюрера в Восточной Пруссии 15 июля. Идеи, витавшие в то время в голове Гитлера, становятся понятными из речи, которую он произнес перед нацистской верхушкой на следующий день. Гитлер заявил, что хочет создать для немцев на Востоке «райский сад» и что для достижения этой цели следует «расстреливать всех, кто косо на нас посмотрит»‹53›. Летом и осенью 1941 года он также говорил, что население городов, подобных Ленинграду, следует обречь на голодную смерть в целях сокрытия гибели советских евреев за гибелью гораздо более широких масс населения.
Параллельно с этим активно разрабатывался и другой план этнической реорганизации нацистской империи. 15 июля 1941-го, меньше чем через месяц после начала вторжения, Гиммлер получил черновой вариант Генерального плана Ост — программа закрепления господства Германского рейха в Восточной Европе, проекта, который подразумевал исчезновение значительного количества местного населения. Профессор Конрад Мейер-Хетлинг, теоретик в области сельского и городского планирования, бывший также полковником СС, играл ключевую роль в создании этого документа. Из последующих вариантов плана становится очевидным, что выселению подлежало более 40 миллионов человек‹54›. Но ни в одном из этих вариантов не было сказано, куда эти люди должны быть выселены или как они должны быть убиты в случае, если планировалось их уничтожение. Вероятно, нацисты собирались вывезти их на незаселенные территории Дальнего Востока и оставить их там умирать. Немцы не смогли захватить Советский Союз, а значит, и Генеральный план Ост никогда не был воплощен в полной мере. Однако лето и осень 1941-го показали, какая судьба в рамках этого плана была уготована евреям. И это является еще одним примером того, как высокоинтеллектуальные люди вроде Мейера-Хетлинга, ощутив вкус свободы действий, которую им даровала война, создавали фантастические, почти утопические планы, результатом которых должны были стать невероятные страдания миллионов людей. (После войны, проведя некоторое время в заключении, Мейер-Хетлинг продолжил работу в качестве преподавателя в Ганноверском техническом университете.)
Расстрелы евреев в Советском Союзе также создавали прецедент, в соответствии с которым их впоследствии можно было бы убивать в Польше, Германии и на других территориях, находившихся под властью нацистов. Изначально планировалось переселить этих евреев в Советский Союз по окончании войны. Но теперь некоторые высокопоставленные нацисты, такие, как гауляйтер Берлина и министр пропаганды Йозеф Геббельс, а также гауляйтер Гамбурга Карл Кауфман обратились к Гитлеру с просьбой рассмотреть возможность немедленной депортации немецких евреев. Все участники этого процесса понимали, что столь серьезный шаг не может быть предпринят без одобрения фюрера. В августе 1941 года Гитлер ответил Геббельсу, что его «пророчество» относительно того, что евреи будут уничтожены, если они развяжут еще одну мировую войну, сделанное в рейхстаге в январе 1939, сбывается. «Евреи на Востоке должны заплатить; в Германии они уже частично заплатили, и заплатят еще больше в будущем»‹55›.
