В годы войны с поездов дезертировали не только отдельные военнослужащие, но и целые группы. Так, 16 июля 1941 г. на станции Бузулук Чкаловской области милиционерами Лоховым, Перевозчиковым и другими были задержаны 8 дезертиров. У них изъяли 3 винтовки, 1 автомат и боеприпасы к ним. 21 июля 1941 г. на станции Бузулук удалось задержать 16 дезертиров [367].
Начиная с конца 1941 г. по стране отмечалось снижение преступлений, предусмотренных ст. 193 УК РСФСР. Органы НКВД в 1942 г. задержали 140 912 дезертиров и 76 192 уклоняющихся от мобилизации, всего – 217 104, или в 3,6 раза меньше, чем за второе полугодие 1941 г. Однако в тыловых районах, в том числе и на Урале, наблюдался рост численности военных преступников. Этот факт можно объяснить тем, что среди дезертиров наибольшее количество составляли представители тыловых районов страны, которые бежали к себе на родину. Так, на Урале задержано соответственно 3799 и 3721, всего 7520 (3,5 % от общих показателей по стране), в том числе в Башкирской АССР – 940 и 1195, 2135, в Чкаловской области – 602 и 607, 1209, в Челябинской – 208 и 300, 508; в Удмуртской АССР – 636, 415, 1051; в Молотовской области – 697, 432, 1129; в Свердловской области – 716, 772, 1488 [368].
В годы войны имели место случаи дезертирства из военных училищ Южно-Уральского военного округа. Так, в сентябре – декабре 1942 г. покинули места несения службы 51 курсант 6 пехотных и пулеметных училищ. Наибольшее количество беглецов из военных училищ региона пришлось на Башкирскую АССР [369].
Не удалось избежать воинских преступлений и при формировании различных частей и соединений. В среднем в период формирования соединений (весна 1942 г.) на каждое приходилось 6–8 случаев дезертирства. В марте 1942 г. Маршал Советского Союза К. Е. Ворошилов отметил как худших в этом вопросе 214-ю и 206-ю стрелковые дивизии, создававшиеся на Южном Урале. В период войны не всегда должным образом организовывались перевозки пополнения по железной дороге. Например, из Тбилиси в 50-градусный мороз отправлено пополнение численностью 2388 человек, которое опоздало в пункт назначения на 20 суток. В пути эшелоны не обеспечивались топливом, медицинской помощью, в результате отстало в пути 178 человек, обморожено – 21 и умерло 2 человека. Пополнение 200-й стрелковой дивизии из Закавказского военного округа (ЗакВО) также неудовлетворительно обеспечивалось питанием. Вагоны не отапливались. Это привело к тому, что 23 человека по прибытии к месту формирования пришлось госпитализировать. Не случайно из дивизии дезертировало 6 человек. Осенью 1942 г. при переформировании 9-й гвардейской стрелковой дивизии в пос. Саракташ Чкаловской области ее подразделения самовольно оставили 9 военнослужащих [370].
Распространению дезертирства способствовало неудовлетворительное материальное и бытовое обеспечение военнослужащих формируемых соединений, отсутствие понимания сложности ситуации со стороны непосредственных командиров. Подобные факты имели место во второй запасной стрелковой бригаде Чебаркульских лагерей. Например, капитан Берецкий, старший политрук Чередниченко направляли вверенное им подразделение в деревню на ночлег. Предложили бойцам спать под открытым небом, в результате трое солдат дезертировало [371].
В связи с увеличением количества воинских преступлений в 1942 г. были подготовлены приказы и директивы ГКО, НКВД об усилении борьбы с дезертирством и уклонением от мобилизации. В соответствии с постановлением ГКО от 16 января 1942 г. № 1159 «О порядке передвижения военнообязанных в военное время и ответственности за уклонение от военного учета» органам НКВД СССР поручалось организовывать систематическую проверку документов у граждан с целью выяснения их статуса по отношению к военной службе. Приказом НКВД СССР № 00167 от 24 января 1942 г. наркомам внутренних дел республик, начальникам краевых и областных управлений НКВД предписывалось в целях выявления лиц, уклоняющихся от призыва и мобилизации, производить во всех населенных пунктах, на путях сообщений периодическую проверку документов у граждан. Приказом НКВД СССР № 002264 от 14 октября 1942 г. руководство и контроль за работой органов НКВД по борьбе с дезертирством и уклонением от призыва и мобилизации возлагались на отдел НКВД СССР по борьбе с бандитизмом, а в НКВД – УНКВД на местах – на отделения (группы) по борьбе с бандитизмом. В соответствии с постановлением ГКО № 2401 от 11 октября 1942 г. «О мерах наказания дезертиров, занимающихся бандитизмом, вооруженными грабежами и контрреволюционной повстанческой работой» и приказом НКВД СССР № 002265 от 14 октября 1942 г. дезертиры, занимающиеся бандитизмом, вооруженными грабежами и контрреволюционной повстанческой деятельностью, подлежали с этого времени заочному осуждению. Причем указанные преступления квалифицировались по статье 58–1 «б» УК РСФСР [372]. На основании этого же приказа после осуждения дезертиров их семьи с санкции Особого совещания подлежали выселению [373]. Одновременно на членов семей дезертиров заводились учетные дела.
Совершеннолетние члены семей преступников наказывались лишением свободы на срок от 5 до 10 лет с конфискацией всего имущества, в том случае если они чем-либо способствовали измене или хотя бы знали о ней, однако не сообщили об этом в правоохранительные органы. Остальные совершеннолетние члены семьи изменника, проживавшие совместно с ним или находившиеся на его иждивении к моменту совершения преступления, наказывались лишением избирательных прав и ссылкой в отдаленные районы Сибири на 5 лет. Родственники несли ответственность также в том случае, если ничем не способствовали измене или если даже не знали о ней.
В случае физической ликвидации заочно осужденных дезертиров уголовные дела на них приобщались к учетным делам членов их семей и направлялись в Особое Совещание при НКВД СССР для решения вопроса о репрессировании последних.
10 декабря 1942 г. из Москвы в региональные органы НКВД СССР была направлена директива «О мерах по усилению борьбы с бандитизмом и дезертирством». Наркомат в очередной раз потребовал перестроить оперативную работу. Вместо борьбы с бандитско-дезертирскими группами войсковыми средствами и силами милиции приказывалось проводить агентурно-оперативную работу: осуществлять агентурное проникновение в банды, таким образом подставлять преступников под «оперативный удар». В местах концентрации бандитов и дезертиров предписывалось создавать отдельную агентурно-осведомительную сеть из лесных объездчиков, охотников и чабанов, имевших возможности получать информацию о действиях преступников. Лица, укрывавшие бандитов и дезертиров, подлежали уголовному преследованию. В директиве также подчеркивалась необходимость сочетания чекистско-войсковых операций с агентурно-оперативными мероприятиями в деле борьбы с изменниками [374].
В территориальных органах правопорядка издавались приказы, направленные на усиление работы по поиску дезертиров. 19 марта 1942 г. был подписан приказ прокурора Чкаловской области П. С. Ковалева № 115 «О прокурорском надзоре за деятельностью органов милиции в период военного времени», в котором речь шла о том, что дела по воинским преступлениям необходимо рассматривать в течение 24–28 часов [375]. Однако данный срок зачастую не выдерживался, поскольку
