Удивительно, но при большой занятости Мик, к вящему неудовольствию Джерри, находил время еще и предаваться своему любимому развлечению. 10 октября 1994 года, когда «Роллинги» заканчивали выступление в Новом Орлеане и готовились к поездке в Лас-Вегас, в руки Джерри случайно попал факс, предназначенный Мику. Это было послание от Карлы Бруни: «Увидимся в казино „Эм-Джи-Эм Гранд“».
Джерри Холл вылетела в Неваду следующим же рейсом. Она-то думала, что избавилась от Бруни раз и навсегда, но, похоже, настырная итальянка не собиралась сдаваться. Эпизодические встречи Мика и Карлы продолжались еще несколько лет. «Это была интрижка, – признавалась потом Бруни. – Мне тогда еще не исполнилось тридцати, и я не особенно задумывалась о серьезных отношениях». Что до другой ее интрижки, с Клэптоном, то про нее, как и про связь с Миком, она говорила: «Это было весело, но и очень волнующе. Я кое-чему научилась у них или, скорее, впитала. Если бы я ничему не училась, то была бы просто еще одной групи».
Но, с точки зрения Холл, это ничего не меняло. Бруни же считала, что она далеко не единственная послужила причиной последующего разрыва. «У Мика было много других женщин. Не думаю, что я так уж виновата… Пожалуй, женщин десять».
И этот список постоянно увеличивался. В марте 1995 года, когда «Роллинги» выступали в Японии, в номер токийского отеля «Окура», где Мик распивал шампанское с двадцатидвухлетней британской моделью Николь Крук, ворвался охранник, сообщив о том, что сюда направляется Джерри. В панике Мик бросился проверять, не осталось ли в номере следов пребывания другой женщины, а потом выбежал через черный ход вместе с Крук за миг до того, как вошла Джерри. «Я тоже запаниковала, – вспоминала Крук. – Не хотелось бы столкнуться с Джерри, когда она в гневе».
Николь приехала в Токио на шесть недель по работе. Один из модельеров передал эффектной брюнетке, что Джаггер желает «повстречаться» с какой-нибудь привлекательной молодой женщиной. Николь согласилась на встречу, но не потому что сама была поклонницей «Роллингов», а потому что их любила ее мама.
В отеле, где рок-звезда остановилась под псевдонимом Мистер Брук, Мик кормил ее с ложечки крем-брюле («Это было очень сексуально, никто еще меня так не кормил, кроме мамы»), пока они вместе лежали на кушетке и смотрели комедию «Миссис Даутфайр» на DVD. В одном эпизоде герой Робина Уильямса, переодетый пожилой женщиной, жалуется, что его кожа на лице «немного провисла, как у Мика Джаггера». Крук засмеялась, но Мик явно обиделся и принялся больно кусать ее.
«Он вел себя довольно грубо, как будто я была просто мясом», – вспоминала Николь. На следующий день, посмотрев в зеркало, она пришла в ужас. «Я выглядела так, как будто попала в аварию, один мой сосок кровоточил». Но Крук признавалась, что, хотя она просила его прекратить, это ее «заводило».
После таких забав Мик повел ее в спальню. «Из того, как мы занимались любовью, я больше всего запомнила его лицо. У него такая обвисшая кожа, что, когда он занимается любовью, челюсть у него болтается, как у собаки… Но любовником он был хорошим».
На следующее утро Николь позвонила Мику и сказала, что выглядит, как будто ее волокли по колючей живой изгороди. Он рассмеялся и пообещал быть нежнее, но когда модель в шутку пригрозила послать фотографии своих синяков и царапин в газеты, Мик вдруг затих.
Эта интрига длилась неделю. Крук заезжала в отель к Джаггеру каждый вечер и оставалась до утра. Она знала, что он в то же время встречается и с другими женщинами. «Он ходил в ночные клубы, снимал девочек повсюду. Мик просто не способен сохранять верность. Если бы когда приехала Джерри, с ним была не я, то нашлась бы какая-нибудь другая женщина».
Когда в августе 1995 года тур Voodoo Lounge завершился, Джерри надеялась, что Мик станет проводить больше времени со своей семьей. В конце концов, ему теперь надо было заботиться и о второй внучке, которую ему родила Джейд. Девочку назвали Амба, в честь индийской богини-матери. Следующей весной Мик действительно старался проводить время с родными, особенно с одиннадцатилетним Джеймсом – болел за него на школьных матчах по крикету и смотрел, как он кидает кольца на местной ярмарке.
Роль, которую он сыграл в июле, снимаясь в фильме «Склонность», конечно, была далека от образа идеального отца семейства. Его герой был трансвеститом по имени Грета, владельцем ночного клуба, в который ворвались эсэсовцы. Фильм снимался по скандальной одноименной пьесе Мартина Шермана 1979 года, повествующей о преследовании гомосексуалистов в нацистской Германии. Режиссером фильма был Шон Матиас, а актерами, помимо других, Иэн МакКеллен и тогда еще малоизвестный Клайв Оуэн.
Во время съемок в Шотландии Мику пришлось облачаться в атласное вечернее платье с разрезом до бедра, чулки в сеточку, бриллиантовое ожерелье и парик, а потом раскачиваться на подвешенной к потолку трапеции и распевать меланхоличную песню авангардного композитора Филиппа Гласа «Улицы Берлина», подражая Марлен Дитрих. Мик, персонаж которого по ходу действия становится «Джорджем», чтобы избежать отсылки в концлагерь, разумеется, имел свои представления о том, как ему лучше быть женщиной. Говорят, что он часами спорил с режиссером о том, какой длины должно быть его платье. Режиссер заставлял его надевать длинное, тогда как сам Мик настаивал, что ему «гораздо больше идут короткие платья».
Несмотря на то что эту свою роль Джаггер находил «удовлетворительной», он уже не питал иллюзий стать звездой большого экрана. Зато решил попробовать свои силы в режиссуре.
В августе 1996 года Мик и его партнер Виктория Пирман, бывший администратор съемочной группы, объявили о создании лондонской компании «Джаггд Филмз», в планы которой входило за последующие пять лет снять тринадцать фильмов общей стоимостью в 350 миллионов долларов. Джаггер предусмотрительно постарался зарекомендовать себя в Голливуде, где перехватил права на шпионский триллер Роберта Харриса о Второй мировой войне, «Энигма», и нанял британского драматурга Тома Стоппарда адаптировать сюжет. Заодно он добивался расположения Антонио Бандераса, чтобы тот сыграл роль Че Гевары в любовной драме «Тания», а также в поисках идей обращался к своим давним приятелям, таким как Джек Николсон, Уоррен Битти и Харрисон Форд.
Своей целью Мик Джаггер ставил снимать «умные» фильмы – «кино для думающих людей, без того, что мои дети называют „всякими взрывами“». Особенно его занимала идея снять английский фильм без участия Хью Гранта. «Ах да, Хью Грант, – фыркал Джаггер, не скрывая своего презрения. – Очень трудно снять фильм про Англию без спецэффектов и без какого-нибудь известного актера. Вот так и приходится снимать всякие комедии с участием… кхм… Хью Гранта».
