Отравленная стрела Устьянцева, пущенная напоследок после официального снятия лже-диагноза «олигофрения», таки достигла цели — меня вновь стали одолевать страхи и неуверенность. Но уже было кому помочь.
В 2008 году ко мне начала ходить психолог Ирина Юрьевна Курбатова. И стала моим персональным психологом. Ирина Юрьевна научила меня владеть собой в разных ситуациях, умению видеть других людей и их характеры, обучила приемам релаксации, помогла избавиться от страхов и обрести душевный покой. И теперь я радуюсь каждому дню — даже самому простому, ничем не примечательному — и молю Господа, чтобы этих дней было как можно больше…
Еще в юности я пыталась найти ответ, почему ко мне так относятся окружающие? Я же ничего дурного не делаю и лишний раз стараюсь не беспокоить. Тогда ответ так и не сыскался. Но сегодня он известен и донельзя прост — я не такая, как другие, моя необычная для других людей мимика и моторика движений отталкивает, а косоглазие усугубляет неприятное впечатление. Большинство людей в России почему-то брезгливо смотрит на ползающего и не могущего контролировать свои движения человека.
Вот пример. В декабре 2009 года я лежала в 29-й Городской больнице г. Новокузнецка, в неврологическом отделении. И мне надо было пройти флюорографию. Помощница Ольга подвезла меня к дверям кабинета.
Медсестра, принимавшая больных, закатила глаза и издала удивленное «о-о-о-о-о». Я промолчала. Меня перетащили на каталку, подкатили под рентгеновский аппарат. От необычных ощущений меня задергало.
— И зачем сюда таких везут? — громогласно возмутилась дежурная медсестра. — Ну вот как ей сделаешь снимки? Позовите врача, кто ее сюда направил!
Наступила неловкая пауза, и я, доселе молчавшая «в тряпочку», вдруг осмелела:
— А вы возьмите и расстреляйте меня! Меня не будет — и проблема исчезнет. Нет человека — нет проблемы. Чего же вы молчите?
— Не знаю… — смешалась она и дернула плечом.
— Я, между прочим, писательница, пишу книжки для детей, — отрекомендовалась я ей.
— Слышь, что она говорит? — обратилась она к своей напарнице, придя в себя. Та вопросительно подняла голову. — Говорит, что детская писательница! — И, скривив рот в недоверчивой улыбке, покрутила пальцем у виска.
Точно такой же случай в Новокузнецком ортопедическом центре. Психолог величественно восседала в своем врачебном кресле и в открытую насмехалась над моими мыслительными способностями. И никто из присутствующих ее не оборвал, и никому до этого не было дела.
Так в России относятся к людям с физическими недостатками. Факта того, что они «не такие, как другие », достаточно для их неприятия как равных. В России пока еще не привита культура общения с инвалидами и понимания того, что инвалид — внутри такой же ЧЕЛОВЕК.
Не спорю, трудно обходиться с больным, да еще страдающим сложным заболеванием, с серьезными двигательными и речевыми нарушениями, как у меня, например: ноги не ходят, руки не подчиняются, речь хоть и разборчивая, но может прерываться спастикой.
Так давайте же вместе придумывать разные приспособления, чтобы инвалидам легче жилось и чтобы у вас, здоровых, было с нами меньше проблем. А то, когда я попадаю в наши больницы, складывается впечатление, что с таким заболеванием ДЦП здесь больше никого и никогда не бывает. Неужели из всех ДЦПшников (кстати, их по России зарегистрировано около миллиона) лишь я одна пользуюсь законным правом подкрепить свое драгоценное здоровьичко?
И подобные эмоции испытывают множество инвалидов потому, что российские больницы и поликлиники в большинстве своем совершенно не приспособлены не только для инвалидов-колясочников, но даже для передвигающихся на костылях.
Вступление в Союз писателей
Я не знала далеко идущих планов Маши Арбатовой насчет меня. Однажды в 2008-м она вдруг предложила мне вступить в Союз писателей. Вот здесь слово «вдруг», которым злоупотребляют авторы и которое вымарывают редакторы, уместно и как нельзя кстати.
Меня — в Союз писателей? Разве такое в принципе возможно? Я вообще никогда не была уверена, ни на заре моей писательской деятельности, ни даже после выхода ряда моих книг, что имею право именоваться писателем или литератором. Не была уверена в своих талантах и к тому же не имела не только высшего литературного образования, но даже школьного. И предпочитала скромное нейтральное слово «автор». А уж членом такой организации, как Союз писателей, не могла представить себя даже в заоблачных мечтах. Ведь писатель должен встречаться со своими читателями, отвечать на их вопросы. А я боялась посторонних людей и была стопроцентно уверена, что облик человека значит очень-очень много, а для первого знакомства — почти все.
Слава Богу, я ошибалась в своих представлениях о мире. В этом 2008-м мне устроили творческий вечер в Новокузнецком отделении Союза писателей. И ни у кого из присутствующих я не увидела выражения лица «она такая… в коляске». Наоборот — столько доброжелательности!
Но все же я изо всех сил отнекивалась от предложения вступить в Союз писателей:
— Машенька! Ну куда мне с моим кривым рылом да в калашный ряд? Да меня и не пропустят…
— В Союз Писателей принимают не за красивые глазки, а за талант, — ответила Маша. — И изданных книг у вас больше, чем достаточно для вступления.
Я сдалась и приступила к сбору необходимых документов. Написала свою краткую биографию, собрала рецензии, составила список публикаций. Над последним пришлось покорпеть — список, даже неполный, оказался немалым. А я все жаловалась, что меня не печатают!
Рекомендации для вступления в Союз Писателей кроме Марии Арбатовой мне написали московские писатели Татьяна Набатникова и Геннадий Иванов.
И вот, в декабре 2009 года, когда мои тексты и рекомендации прошли приемную комиссию Союза писателей и прочие инстанции, мне торжественно вручили членский билет Союза писателей России. По сей день не верю, что это все происходило со мной. Как волшебный сон!
Волшебный сон продолжился. Через год, в декабре 2010-го, я получила губернаторскую медаль «За веру и добро» и внушительную денежную премию.
А в честь моего 55-летия в Новокузнецком отделении Союза писателей устроили мой творческий вечер. Я боязливо отнеслась к этому. Пока меня везли на машине в городское литературное кафе, где состоялся юбилейный вечер, терзала себя вопросами. Как на меня посмотрят? Как примут? О чем будут спрашивать? Не вызову ли насмешки? Напрасно я мучилась излюбленным вопросом «как на меня будут смотреть? ». Для этих людей из Союза писателей я была просто ЧЕЛОВЕКОМ, пусть не совсем таким, как они, но ЧЕЛОВЕКОМ. Атмосфера была доброй и немного сочувственной, я ощущала себя «Серой Шейкой», которую все жалеют. Однако видела, что при этом меня воспринимают как профессионала и коллегу.
