себя командующим разбитой армией, сложить оружие. О том, чтобы шведам бежать от Переволочны на юг, прорываться к туркам, речи в их стане на речном берегу уже не велось.
Во время торжеств в первопрестольной Москве по случаю победы под Полтавой состоялся триумфальный вход в столицу полков русской армии. Вслед за трубачами и литаврщиками по улицам и площадям города шел батальон лейб-гвардии Семеновского полка, особо отличившегося в сражении при Лесной. Семеновцев вел генерал-поручик князь Михаил Михайлович Голицын, хорошо узнаваемый москвичами.
Другой гвардейский полк, которым он командовал в битве – Преображенский, – открывал «полтавскую» часть торжественного шествия. И здесь имя командира петровской гвардии было у всех на устах.
…В следующем, 1710 году Голицын был отправлен с полками на север, под осажденный город-крепость Выборг. Он содействовал там генерал-адмиралу Ф.М. Апраксину в овладении этой сильной крепостью, которую русские войска за несколько веков не раз безуспешно осаждали. Взятый Выборг обезопасил строящийся Санкт-Петербург со стороны Карельского перешейка, то есть со стороны Финляндии, бывшей тогда частью Шведского королевства.
Через год князь М.М. Голицын воевал уже на южных рубежах государства, на украинской земле, защищая их от набегов крымских татар. Одновременно ему пришлось усмирять бунтующих против царской власти запорожцев, атаман которых Костя (Константин) Гордиенко оказался на стороне изменника гетмана Мазепы и шведского монарха, нашедших убежище во владениях турецкого султана.
Затем последовало участие в Прутском походе 1711 года: гвардейские полки традиционно сопровождали в войне и походах царя Петра I. Если не всем полком, то одним из батальонов. Преображенцы и семеновцы являлись телохранителями государя «всея России». Исходя из этого, можно сказать, что Михаил Михайлович был негласным начальником личной охраны самодержца из Романовых.
Путь к берегам Прута для полков голицынской дивизии в силу весенних невзгод оказался труден, о чем Михаил Михайлович извещал главнокомандующего генерал-фельдмаршала Б.П. Шереметева. Тот в ответ на царские «поторапливания» писал Петру I о том, как трудно идет сбор войск на войну с турками. В одной из таких отписок говорилось:
«Пишет ко мне Семеновского полка полуполковник Голицын, что марта 26 числа в Бобруйске будет реку Березу перебираться на судах, и пишет, что многие лошади померли и достальные все стали: от самого Шклова, не токмо сена, и оржаной соломы с довольством не бывало. Писал же ко мне, что будет сбираться в Глуске».
Когда русская армия, столкнувшись с армией великого визиря и крымской конницей, стала отходить к берегу реки Прут, до которого надо было пройти семь верст, дивизия князя А.И. Репнина шла в ее арьергарде. Гвардия – Преображенский, Ингерманландский и Семеновский полки – «обложась с обе стороны от неприятеля рогатками, которые несли на себе», отбивала один наскок вражеской конницы за другим. Военный историк П.О. Бобровский писал о том отходе:
«Турки, ободренные отступлением русской армии, с рассветом устремились с разных сторон бесчисленными толпами, замедляя движение; каждую минуту наши войска должны были останавливаться и отбивать нападения. В течение шести часов русская армия могла пройти не более семи верст; наконец, утомленная чрезмерным зноем и жаждой, принуждена была остановиться на обширной равнине, прилегающей к р. Прут…»
Когда турки – янычарская пехота и конница спагов (подобие поместного ополчения) – трижды атаковали защищенный рогатками русский походный лагерь, полки голицынской дивизии отбивались ружейной стрельбой почти в упор и пальбой полковых пушек в толпы нападающих. Они заряжались двойными зарядами, ядрами и картечью. Каждый раз турки в «не малой силе к рогаткам приходили», но были всегда и везде отбиваемы.
В тех четырехдневных боях у Прута русские потеряли убитыми 752 человека, без вести пропавшими 732, ранеными 1388, а всего выбыло из их рядов 2872 человека. Большие потери значились в голицынской дивизии. Так, ее лейб-гвардии Преображенский полк в один день, 9 июля, потерял 443 человека (убитыми 63, умершими от ран 13, пропавшими без вести 69, ранеными 298). В тех боях судьба хранила командира дивизии, который всегда находился там, где было всегда жарче. О личной храбрости князя Михаила Михайловича русская армия знала давно.
Генерал-поручик князь М.М. Голицын был в числе тех военачальников, которые на военном совете в походной палатке у заросшего камышом берега Прута решительно высказались за готовность сражаться до конца и умереть в бою, но не осрамиться перед османами. У историков сомнений нет в том, что свое слово они бы сдержали вместе с подчиненными им нижними чинами и офицерами. Михаил Михайлович на том военном совете ручался за свою дивизию.
Когда после заключенного перемирия русская армия двинулась к речной переправе через Днестр у местечка Могилев, царь Петр I находился в рядах голицынской дивизии «При Преображенском полку шел сам Его Царское Величество с обнаженною шпагою». На устройство моста ушло четыре дня, и все это время войска стояли в боевой готовности.
После возвращения из Прутского похода Голицын направился со своими полками к Смоленску, встав в городе-крепости на временные квартиры. Недоставало только 1-го батальона преображенцев подполковника князя В.В. Долгорукого, который вошел в личный конвой государя. Потом по царскому указу он оказался в Ингерманландии, чтобы вписать в свою полководческую биографию еще одну яркую страницу.
…Свои последние победы в Северной войне полководец князь М.М. Голицын добыл для России на земле Финляндии и на водах Балтийского моря. Волей судьбы командиру петровской гвардии довелось блеснуть и своим адмиральским дарованием. Такое в мировой военной истории встречается нечасто.
В 1712 году царь Петр I решил начать наступательные операции в восточной части Шведского королевства – в Финляндии. Там неприятель держал значительные армейские силы, а в прибрежных водах сильный корабельный и гребной флот. Шведы бдительно и с достаточной надежностью стерегли выход из Финского залива в открытое море.
Понимая необходимость свободного выхода на просторы Балтики и завоевания Финляндии, которая должна была стать «козырной картой» российских дипломатов на предстоящих переговорах со Швецией о мире, Петр I озаботился продолжением в этом регионе войны. Сюда были направлены дополнительные войска, стали усиляться крепости, ускорилась кораблестроительная программа, и были направлены лучшие военачальники.
Среди них был и генерал-поручик князь М.М. Голицын, продолжавший командовать полками лейб-гвардии Преображенским и Семеновским, сведенными в гвардейскую бригаду. Петровские гвардейцы на протяжении всей Северной войны выступали то в роли ездящей (конной) пехоты, то в роли морского десанта, то в роли рядовых гребцов на галерах, скампавеях и мореходных лодках, то в роли простых землекопов на строительстве фортификационных сооружений.
Голицын по царскому указу, передав часть полков своей дивизии в Померанский корпус князя А.И. Репнина, прибыл в хорошо знакомую ему Ингерманландию. Там он становится
