С танкодрома кубинские офицеры направились в лагерь. Остановились около палаток 1-го мотострелкового батальона. Капитан B. C. Еремин представился министру и доложил о порядке размещения подразделений батальона. Кубинские командиры внимательно осмотрели палаточный городок. Рауль Кастро остановился возле поста дневального, рядом с которым стояла двухпудовая гиря. Жестом Рауль спросил дневального, может ли он поднять гирю. В ответ наш солдат, казах по национальности, легко одной рукой подбросил гирю несколько раз, затем поставил ее на табурет и зубами поднял эту конструкцию вверх. Богатырская сила нашего солдата поразила эмоциональных кубинцев. Покинули гости расположение нашего полка уже поздно вечером.
В целом солдаты и офицеры понимали всю меру ответственности, которая стояла перед ними. Мы ведь оказались на самом переднем крае холодной войны. Шутки шутками, но ведь совсем рядом была Америка. Все это понимали.
Однако, справедливости ради, следует сказать, что в то время мы испытывали сильнейший информационный голод. Первые три месяца спецкомандировки мы жили как на необитаемом острове: ни газет, ни журналов, ни писем. Первая партия долгожданных писем поступила уже после вывода с Кубы ракетчиков – где-то в декабре месяце 1962 года.
В политуправлении Группы советских войск на Кубе издавались информационные бюллетени о событиях в мире и в Советском Союзе. Они-то как раз и служили основой для политинформаций и бесед с личным составом. Вопросов и у солдат, и у офицеров было много, и партийно-политический аппарат части вел серьезную, повседневную разъяснительную работу.
Напряжение достигло апогея во второй половине октября 1962 года. Мы тогда не знали всех перипетий, возникших в ходе контактов между руководителями СССР и США, не знали всех деталей военно-политической обстановки в мире.
Полк был приведен в полную боевую готовность и поддерживал постоянную связь по нескольким закрытым каналам со штабом ГСВК, который постоянно требовал от нас доклады об оперативной обстановке на восточном участке, о боевом поведении американцев. Мы регулярно получали информацию о маневрах американского флота и авиации в непосредственной близости от Кубы. Личный состав полка постоянно находился на боевых постах возле своей техники. Нами были приняты меры к усилению маскировки и охране занимаемых позиций. Командование и штаб полка держали под постоянным контролем все вопросы боевого и тылового обеспечения. Особое внимание уделялось морально-политическому состоянию личного состава. Отрадно было отметить, что солдаты стали ближе к офицерам, особенно к участникам Великой Отечественной войны. Авторитет, опыт, профессионализм и боевая выучка фронтовиков придавали уверенность в собственных силах молодому поколению воинов. В минуты отдыха, в неформальной обстановке я задавал молодым солдатам и офицерам один и тот же вопрос: «Не испугаешься боя, ведь ты еще не видел войны?» И слышал убедительный ответ: «Нет, товарищ полковник!»
Мне приятно было слышать эти слова и видеть огонь решимости в глазах молодых ребят. Такие контакты с людьми придавали мне уверенность в том, что полк выполнит любую боевую задачу. Эта уверенность имела очень важное значение: мы были за тысячи километров от родной земли и в случае военных действий рассчитывать могли только на себя, свои силы, свой уровень профессионализма. Не сомневаюсь, что, если бы грянул реальный бой, солдаты, сержанты и офицеры полка приумножили бы боевую славу своих отцов. К счастью, им не довелось воевать, но морально и физически они были готовы с честью выполнить свой воинский долг.
Справедливости ради надо сказать, что не все советские военнослужащие представляли собой образец для подражания. Были недостатки и просчеты в работе с личным составом, иногда очень обидные, чаще досадные. Во время марша от порта разгрузки к месту сосредоточения полка в результате нарушения правил движения произошел несчастный случай – погиб солдат. Имели место нарушения караульной и патрульной службы, неисполнительность, расхлябанность, самовольное оставление части и другие проступки как среди солдат, так и офицерского состава. Один солдат сбежал, причем с гауптвахты, а задержали его только в западной части острова. Когда я его забирал, помню, спросил:
– Ну чего тебя понесло на край света?
– Хотел посмотреть. Был на Кубе – и ничего не видел. Что я расскажу друзьям?
Бывали и другие эксцессы, но все они постепенно решались.
На всех заседаниях Военного совета Группы советских войск на Кубе обязательно обсуждались вопросы состояния воинской дисциплины и порядка в частях. Генерал И. А. Плиев был в этом смысле непримиримым. Он не выносил пьянства, неисполнительности, расхлябанности. Спрашивал за это со всей строгостью с командиров и политработников.
Хотелось бы отметить еще один момент. О нареканиях в адрес наших военнослужащих, об отдельных фактах их недостойного поведения говорили нам прямо и кубинские товарищи. Мы очень ценили эту прямоту и порядочность в отношениях с ними. Любопытен в связи с этим один документ: донесение нашего посла А. Алексеева в Политбюро ЦК КПСС от 24 октября 1962 года, где упоминается, в частности, о необходимости укрепления дисциплины среди советских военнослужащих. Советский посол отмечал:
«В связи с тем, что ни для империализма, ни для кубинского народа не является секретом наличие на Кубе советских военных специалистов, Кастро высказал мысль о возможности появления определенной части их в нашей военной форме.
Эта мера, по его словам, вызовет огромный энтузиазм в кубинском народе и поставит США в более трудное положение.
Высказывая эти соображения, Кастро сослался также на необходимость укрепления дисциплины среди наших военных специалистов, поскольку отмечено много случаев разболтанности, пьянок, автомобильных аварий и т. д., вызывающих неприятную реакцию в определенных слоях кубинского народа.
В связи с сигналами, поступающими от кубинских друзей по этому вопросу, наше командование планировало сегодня проведение широкого совещания командиров, на котором должен был выступить Р. Кастро по вопросам укрепления дисциплины, однако вследствие создавшейся обстановки совещание пришлось отложить.
Командование принимает по этому вопросу все необходимые меры и считает эту проблему одной из главных в настоящий период».
Я не могу отвечать за состояние воинской дисциплины в Группе советских войск в целом, однако в моем полку порядок был четкий. Серьезная обстановка в мире и на Кубе, школа Великой Отечественной войны, да и сам мой характер не позволяли «либеральничать». Хоть весь личный состав и был в гражданской одежде, однако строевой подготовке отводилось особое внимание. Я требовал от подчиненных жесткого выполнения уставных требований – и на службе, и в быту.
