Гиммлер подошел ко мне, пожал руку и вручил мне в коробочке дубовые листья. Затем дружелюбно сказал:
— А сейчас мы отправимся обедать. Гости, вероятно, уже ждут. После обеда сможем поговорить в неофициальной обстановке.
Коротко, по-военному, поблагодарив, я положил маленькую коробочку в нагрудный карман и вышел в приемную. Однако Гиммлер встал рядом со мной и сказал:
— Мой дорогой Кариус, так нельзя. Я все же хотел бы коротко представить вас, как нового награжденного. Вам следует повесить награду на шею!
Он освободил зажим, который надежно удерживал Рыцарский крест на ленте, и прикрепил к нему дубовые листья. Затем он похлопал меня по груди и сказал:
— Это, вероятно, ваше собственное изобретение? Я посоветую своим подчиненным использовать такой же способ. Кое-кто из них тоже носит такую награду на шее. — Он говорил об эластичной ленте от водительских очков. Она удобно облегала шею, независимо от ее толщины. Особенно практично было ее использование с рубашкой.
Мое первое впечатление об этом человеке, которого противники прозвали «кровожадным псом», оказалось на удивление благоприятным. Я уже больше не беспокоился по поводу предстоящей «дружеской» беседы.
Гиммлер и я прошли в столовую, где от пятнадцати до двадцати человек поднялись со своих мест. Я был представлен всему собранию и усажен по правую руку Гиммлера. Вскоре я имел возможность убедиться, что большинство присутствующих были генералами, но было несколько человек в штатском. Разговоры чрезвычайно меня заинтересовали. Два эсэсовских генерала были отозваны из Югославии, чтобы обсудить дополнительные меры, которые предполагалось там принять. Следует заметить, что партизаны в этой стране не ладили друг с другом. Старая вражда между сербами и хорватами продолжала существовать и на протяжении длительного времени использовалась нашим руководством. Поэтому мы снабжали хорватов оружием. Теперь мы хотели мобилизовать их и использовать в своих целях.
Несколько штатских были представителями военной промышленности. По их мнению, главной проблемой, которую следовало поскорее и при любых обстоятельствах разрешить, была проблема противовоздушной обороны. Это, конечно, понимал и любой обыватель, который ужасается при виде разрушения наших городов.
Я был бы счастлив обсуждать эту тему и более продолжительное время с этими людьми, особенно потому, что только здесь я мог узнать, существовала ли еще возможность успешного завершения войны.
Трапеза по военному времени была скромной. Подавали суп, после него тефтельки, овощи и картофель. Следует отметить, что из уважения к гостям картофель был не в мундире, а без кожуры! На десерт принесли консервированные груши. Во всяком случае, роскошной трапезу я бы не назвал. Покончив с первым блюдом, я больше ничего не захотел.
Гиммлер дал знак ординарцам, которые все были шарфюрерами СС, и лично положил добавку в мою тарелку. Он был в хорошем настроении и сказал:
— Ешь, Кариус, ты не похож на человека, которому следует ограничивать себя в еде. Как раз наоборот, тебе нужно набрать вес. В противном случае нечего и думать о скорой выписке из госпиталя. — Вызывая смех у всех присутствовавших, он указал на генерала, нагулявшего лишний жир. — Кариус, тебе придется набрать по меньшей мере половину его веса!
На Гиммлере была простая форма серого цвета. Он не носил никаких знаков отличия и наград. Меня поразило, что этого человека считали таким опасным. Я подумал, что, вероятно, любой, кому приходится устанавливать порядок в стране, за линией фронта в военное время, — непопулярен, потому что вынужден действовать бескомпромиссно.
Затем подали кофе. Гиммлер взял его с собой в рабочий кабинет, где возобновил официальные обсуждения. Следует отметить, что он не курил и не употреблял алкоголя. Как «почетному гостю» мне было позволено не спеша, в свое удовольствие выпить кофе и выкурить сигарету. Затем наступил знаменательный момент, когда у меня завязался продолжительный разговор с Генрихом Гиммлером. Попытаюсь по памяти передать наш разговор как можно более точно.
Рабочий кабинет Гиммлера выглядел скромным. Комната очень большая, но в моей памяти не запечатлелось ничего, кроме внушительного стола. Он стоял в дальнем правом углу на некотором расстоянии от стены. В противоположном углу был ряд удобных кресел.
Мы устроились в креслах возле маленького круглого столика. Позднее я часто вспоминал этот разговор, когда говорили, что невозможно подступиться к этому «большому человеку» Третьего рейха. В течение получаса я оставался с глазу на глаз с Гиммлером, сидя расслабленно за столом и с пистолетом в кобуре.
Наш неформальный разговор жив в моей памяти даже сегодня. После нескольких дружеских предварительных слов Гиммлер спросил:
— Обер-лейтенант Кариус, вы верите, что с развитием противотанкового оружия танковые войска скоро выйдут из моды?
Я ответил со всей откровенностью:
— Рейхсфюрер, я не разделяю этого мнения. Вы знаете, что русские давно используют истребительные отряды. Однако они почти никогда не могли ничего сделать, когда наши танки действовали вместе и прикрывали друг друга. Если с ними действовала и пехота, то вероятность того, что с ними что-то случится, не велика. Возможность нанесения удара реактивным противотанковым гранатометом и подобным оружием с большого расстояния столь же мала. Если экипажи танков настороже, то солдаты могут выстрелить из такого оружия всего один раз. Наши истребительные отряды успешно его использовали в отношении англичан и русских, когда те двигались с задраенными люками. Однако наш батальон потерял всего один танк, когда против нас использовали такую же тактику. Это было на Неве. Да и это произошло из-за неграмотного применения «тигра» в одиночку. Кроме того, для нашей безопасности от пехоты у нас в башне есть мортирка, стреляющая минами типа «S». В случае необходимости из нее можно стрелять, не вылезая наружу, при помощи специального механизма. Но мне никогда не было нужды ею воспользоваться.
Гиммлер внимательно выслушал, а потом вдруг сменил тему:
— Что вы думаете, возвратясь домой, о настроениях людей? Вы, конечно, не могли не находиться под впечатлением от всего того, что увидели здесь.
Я не ощутил ни малейшей робости от этого прямого вопроса и вполне откровенно сказал то, что об этом думал.
— Рейхсфюрер, нет ни малейшего сомнения в том, что люди стали довольно беспокойными от ужасных налетов. Все ждут, когда появится оружие, которое может изгнать наводящего ужас врага из нашего воздушного пространства. — Немного поколебавшись, я спокойно продолжал: — Многим людям, в том числе и мне самому, противны напыщенные речи некоторых партийных лидеров, которые ведут себя так, будто война уже выиграна и окончательная победа у нас в руках.
