П. И. Сидоров в чине хорунжего. Фото 1909 г.
Регистрод – УЧК – Милиция – Политбюро
В рассматриваемый период в Джаркентском уезде борьбой с закордонным и внутренним бандитизмом, а также с китайскими дутовскими спецорганами занимались Уездная Чрезвычайная Комиссия (УЧК) Туркестанской республики, уездная милиция. В порядке взаимодействия принимал в этом участие и орган военной закордонной разведки – Регистационный отдел или Регистрод Туркестанского фронта в лице Джаркентского Регистрационного пункта. Все эти органы были в курсе планов атамана и бдительно следили за его военными приготовлениями.
Джаркентская уездная ЧК (УЧК) была образована 3 сентября 1919 года. Председателями УЧК были С. Н. Жмутский[56], Суворов П. Н.[57], затем – М. Т. Крейвис – ранее заведующий пунктом Особого отдела при джаркентском 27 пехотном полку с которым мы уже знакомы. Готовил операцию Джаркентский пункт Регистрационного отдела РВС Туркфронта (военная закордонная разведка) и его начальник В. В. Давыдов[58].
Может возникнуть вопрос: почему разработчиком и руководителем операции были органы военной разведки Туркестанского фронта, а затем и ЧК Туркестанской республики, а не соответствующие органы Казахстана? Дело в том, что собственных органов военной разведки и ЧК в Казахстане в то время еще не было, и разведывательные и контрразведывательные задачи решали здесь органы военной разведки Туркфронта и ТуркЧК, которая в Семиречье имела отделы в Пишпеке, Токмаке, Джаркенте (3 сентября 1919 г.), Пржевальске и в Гавриловке. Еще в декабре 1917 года Первым уездным съездом Советов в Джаркенте была создана рабоче-крестьянская уездная милиция. 11 января 1920 года по решению коллегии ВЧК чекистская работа в уездах была возложена на начальников милиции, а 16 января этого же года президиум ВЧК принял решение о создании при уездных милициях политотделов, получивших затем название политбюро. Они создавались специальными комиссиями, состоящими из членов губкомов партии, представителей губисполкомов, председателей губЧК и начальников уездных органов милиции[59]. Органы ЧК Казахстана были созданы лишь после образования Киргизской (Казахской) АССР на основании решения Президиума ЦИК, утвердившего 23 апреля 1921 года Положение о ЧК Киргизской (Казахской) АССР.
В центре Джаркента, и сейчас стоит большой одноэтажный дом, где во время описываемых событий размещалась уездная ЧК, а при советской власти – Панфиловский районный отдел УКГБ по Талды-Курганской области, ныне Жаркентский отдел ДКНБ по Алматинской области. Я неоднократно бывал и в этом здании, и в кабинете Крейвиса. Кабинет большой, с тремя окнами, выходящими на улицу. У одной из стен – старинный сейф с толстенными стенками, украшенный растительным орнаментом. В 1960-х гг. сейф исправно служил начальнику Панфиловкого РО КГБ, который открывал и закрывал его замысловатым ключом. Именно в этом здании и в этом кабинете уточнялись и корректировались детали плана операции, о которой идет рассказ, и именно в этом сейфе хранились все относящиеся к ней материалы.
Неоднократно бывал я и в здании милиции. До недавнего времени она находилась в том же доме, что и полвека назад. Если бы знал, что буду писать, все рассмотрел бы и все запомнил, но, увы! Ныне Джаркентская милиция находится в другом здании.
Я прерываю здесь свое повествование, чтобы обратиться к событиям совсем недавнего для героев моего рассказа прошлого, без чего дальнейшие события были бы не совсем ясными и понятными. Речь пойдет об антисоветском мятеже Верненского гарнизона. Он вспыхнул 12-19 июня 1920 года с благословения атамана Дутова. Поводом к мятежу был отказ 3-го батальона 27-го джаркентского полка 3-й Туркестанской стрелковой дивизии следовать на ферганский фронт для борьбы с бачмачеством. Достигнув Верного, батальон был остановлен и размещен на отдых и довооружение в Верненской крепости. Личный состав батальона состоял из крестьян Джаркентского уезда, был поражен духом анархии и бунтарства, не желал покидать свои края и идти воевать в чужие земли. Мятежники создали Боевой Ревком, который сместил всех начальников и командиров красноармейских частей гарнизона. «Крепость наливалась силами, пишет Фурманов. – К ней стекались на подводах жители сел и деревень, а она разъясняла «по-своему» события и «приказывала» сноситься только с собою; по-прежнему она запружена была беженцами – полуголодными, нищими, протестующими с отчаяния против всего и всех. Крепость и не думала свертываться»[60]. Председатель Военного совета 3-й Туркестанской дивизии Д. А. Фурманов, начальник дивизии И. П. Белов[61], военный комиссар Б. Шагабутдинов[62], пытаясь выиграть время до подхода верных частей, вступили в переговоры с мятежниками. В результате достигнутой договоренности в состав Военного совета и Семиреченского областного ВРК включились представители, избранные красноармейцами. Однако и после этого батальон вновь не подчинился приказу. Лишь с прибытием 19 июня в Верный 4-го кавалерийского полка, мятежники капитулировали. Подробно об этом мятеже и его ликвидации расскажет Д. А. Фурманов в своем романе «Мятеж», опубликованном вскоре после события в 1925 году, цитата из которого приведена только что.
После ликвидации мятежа начались репрессии. В декабре 1920 года Семиреченской ОблЧК была раскрыта контрреволюционная подпольная организация во главе с бывшим войсковым старшиной С. Е. Бойко[63]. Исследователь крестьянских восстаний в Казахстане В. К. Григорьев насчитывал у Бойко до 1700 вооруженных заговорщиков[64], по другим данным их было около 1800 бойцов. Начались аресты.
Я знаком с материалами дела участников бойковской организации. Мера наказания, как правило, была лишь одна – высшая. Приговоры выносили внесудебные органы – так называемые тройки. Иногда троих и не собирали, и приговор выносили те, кто оказывался под рукой.
Машина репрессий постоянно подпитывалась жертвами анонимных доносов, в основе которых были сведение личных счетов, оговоры, клевета, подозрения. Не избежали доносов и боевики – участники ликвидации Дутова, но об этом несколько позже.
Глава 3. Капкан для атамана
Замысел операции и исполнители
Задача ликвидации Дутова возникла у большевиков в 1920 году, сразу же после его ухода за границу. Разработчиком операции было разведывательное управление штаба Туркестанского фронта и Семиреченская областная Чрезвычайная Комиссия (СемоблЧК) Туркфонта.
Москва была заинтересована в захвате Дутова и в судебном процессе над ним, но, в крайнем случае, разрешила его уничтожение. Поэтому план операции предусматривал два варианта лишения белого воинства своего командующего: его похищение и вывод на территорию России, а, при невозможности сделать это – уничтожние. В любом случае это лишало зарубежную военную группировку белых ее мозга, военного и идейного руководства. Непосредственная подготовка операцией было возложена на заведующего джаркентским пунктом Регистрода В. В. Давыдова, который работал в тесном взаимодействии с Семиречченской облЧК и с ЧК Джаркентского уезда. Однако завершать операцию, по обстоятельствам, о которых будет сказано в своем месте, пришлось джаркентским чекистам.
Для выполненя этой задачи требовались дерзкие, смелые, решительные исполнители, исполнители, которые не спугнули бы врага, не вызвали бы у него подозрения, не насторожили бы его. И такие исполнители были найдены. Характерная особенность этих людей заключалась в том, что они не были революционерами, не были преданы революции, принадлежали к противоположному лагерю и пользовались у властей и населения дурной славой. При попадений этих людей в поле зрения дутовских контрразведчиков, а они, по плану, в него дожны были попасть непременно, вехи их биографий должны были вызывать к ним полное доверие противника и усыпить его бдительность. Конечно, же, все они были привлечены на основе компрометирующих материалов и по сути дела были принуждены к выполнению воли военных разведчиков, а затем – чекистов. Поэтому, надеюсь, читателю будут понятны те жесткость, диктат, отсутствие всяких снисхождений и послаблений, которыми характеризовались отношения чекистов к исполнителям этой опереации, особенно на заключительном ее этапе. Этим зримо дышат документы, с которыми он ознакомится. Но если бы чекисты не поступили столь прямолинейно и решительно, не принудили бы, фактически исполнителей к выполнению задачи, то ход истории мог бы пойти по другому руслу и возобновление гражданской войны в Семиречье, а затем во всей стране могло бы стать реальностью. Первым и необходимым этапом операции было установления личного контакта с Дутовым и завоевания его доверия. Это была трудная задача, потому что атаман был умным, хитрым, осторожным и подозрительным человеком. Мы помним штрих к характеристике атамана который нанес барон Будберг в своем знаменитом дневнике, однажды заметив, что Дутов совал свой нос во все дела и события, происходящие в штабе Колчака. Хитрость атмана оренбургских казаков отмечал в своих мемуарах и член омского Правительства Г. К. Гине[65]. Поэтому человек, которого следовало подвести к атаману должен был не уступать ему ни в уме, ни в хитрости, войти к нему в доверие, заинтересовать своими возможностями, заставить атамана поверить в свою преданность белому делу и создать условия для его похищения или ликвидации. Именно таким человеком был Касымхан Чанышев, личнось авантюрного склада и противоречивая. Следует заметить, что биография Чанышева сложна и запутана изначально.
