Я стою босиком на снегу, а оператор Николай Олановский уже двадцать минут ставит свет.
— Скоро?
— Сейчас еще один бэбик поставлю — и все.
(Бэбик — маленький осветительный прибор.)
Поставили бэбик.
— Все?
— Все. Сейчас только эффект от костра сделаем.
Осветитель взял еловую ветку и стал махать перед прибором.
— Быстрее! — сказал Олановский.
Осветитель замахал быстрее.
— Медленнее!
А я все стою. Наконец сняли дубль. Олановский просит повторить. Сняли второй. Коля просит — еще: надо теперь помахать веткой у другого прибора. «Дорвался! Устроил себе именины сердца!» Сняли третий.
— Все! Снято! — крикнул я и побежал к автобусу.
— Стой! Не снято! — кричит Олановский. — Еще один дубль! Я только еще один бэбик добавлю!
— Нет уж, родной, хватит!
Утром отдали пленку в проявку. К вечеру узнаем, что наш материал напечатали. Терпения ждать, когда его выдадут, не было, — и мы побежали в лабораторию и напросились посмотреть вместе с ОТК. (Отдел технического контроля.)
Идет наш материал, все нормально: лес, костер, солдаты… На экране — ноги на снегу, а на них — эффект костра. Хорошо! Не зря ветками махали. Первый дубль, второй… Женщина в белом халате (технический контролер) поворачивается ко мне и спрашивает:
— Нафталину насыпали? Или соль?
— Снег.
— Да ладно. Я-то вижу, что не снег.
Мне очень обидно. Два пальца зря отморозил! Наверное, все-таки надо было дать Олановскому поставить еще один бэбик.
Пырьев
Так прошло два года. Первые полтора мы учились в идеальных условиях. У нас была большая аудитория, свой просмотровый зал, куда три раза в неделю привозили фильмы из фильмофонда. Все мы были зачислены в штат студии как ассистенты режиссера первой категории, с такой же зарплатой.
И все потому, что эти курсы придумал Пырьев, — а он был перфекционист: все, что его, должно быть на самом высоком уровне.
Когда Пырьев стал директором, он развернул на «Мосфильме» грандиозное строительство. Построил два новых корпуса с павильонами, вырыл пруд, огородил территорию высокой чугунной решеткой и стал добиваться, чтобы все Воробьевы горы передали «Мосфильму» для натурных площадок.
Тут-то его и сняли.
А без Пырьева никто не знал, что с нами делать. Оказалось, что режиссерские курсы «Мосфильма» не зарегистрированы Министерством высшего образования и диплома режиссера-постановщика нам никто выдать не может. А если нет диплома, то и постановки нам не полагается.
Побежали к Пырьеву. Но Пырьеву было не до нас: его персональное дело было на контроле в ЦК. (В Центральном комитете коммунистической партии.) А дело заключалось в следующем. Пырьев к тому времени придумал и пробил в правительстве Союз кинематографистов. Снимать фильмы и руководить объединением ему не хватало — надо было еще куда-то девать свою неуёмную энергию. (Думаю, если бы у Пырьева не отняли «Мосфильм», то никакого Союза кинематографистов не было бы.)
Пырьев отвоевал здание на Васильевской, отремонтировал его и решил устроить во дворе летний ресторан. Но ему не хватало места для помоста с роялем. Надо было отодвинуть забор на два с половиной метра.
И Пырьев пошел по инстанциям — районные, городские, союзные… И везде получил отказ. Потому что рядом с Домом кино была школа, и никто не решался отнять землю у детей.
Тогда Пырьев со своим верным соратником, оргсекретарем союза Григорием Марьямовым купили бутылку водки школьному сторожу и ночью втроем — сторож, Марьямов и Первый секретарь Союза кинематографистов Пырьев (депутат Верховного Совета СССР, народный артист СССР, лауреат шести Сталинских премий) — переставили забор. Как показала потом экспертиза — на два метра шестьдесят сантиметров.
А утром Пырьев лично явился в школу и вручил постоянные пропуска в Дом кино директору школы и завучу. И все были довольны.
Кроме учителя истории — парторга школы. Учителю истории стало обидно, что Пырьев не признает ведущей роли Коммунистической партии, и он написал письмо лично главе государства Никите Сергеевичу Хрущеву, что режиссер Пырьев ограбил советских детей.
И теперь персональное дело Пырьева Ивана Александровича было на контроле в ЦК.
А мы так и остались в штате «Мосфильма» ассистентами режиссера первой категории. Но уже без зарплаты.
И я устроился третьим вторым режиссером к режиссеру Файнциммеру на картину «Девушка с гитарой». Проработал два месяца и понял, что уже не хочу быть вторым режиссером. Хочу снимать сам!
Редактор Марьяна Качалова, которая курировала курсы, сказала:
— Ищите сценарий. Будет сценарий — будет шанс. Хорошо бы современный, на производственную тематику. Или военно-патриотический.
Производственная тематика
После четвертого курса архитектурного мы с Джемсом Жабицким проходили практику на строительстве МГУ.
Когда мы появились на стройке, здание уже было возведено и шли отделочные работы. Я попал к прорабу по кличке Ётить.
— Студент, ётить? Будешь у меня мастером по ремонту облицовки.
Здание было облицовано керамической плиткой.
Лифт не работал, и мы полезли пешком на тридцать первый этаж. Через окно вылезли на пудмости. Там курили солдаты. Пудмости были подвесными — покачивались, и было страшновато. Ётить объяснил:
— Стучишь по плитке — если звук полый, ставь на раствор новую. Твой участок от сих до сих. И еще тут.
Он пошел по доске за угол: там были такие же подмостни, а между ними лежала незакрепленная доска. Тридцать первый этаж, люди внизу казались муравьями — ступить на эту доску я не решался.
— Ты где, ётить! — крикнул Ётить. — Иди сюда!
Я пошел. Мне показалось, что доска поехала, и я вцепился в трос. Ётить еле отодрал меня:
— Ты чего бздишь, ётить? Здесь два шага.
Через какое-то время я привык и ходил совершенно спокойно.
Начал работать. Солдаты курили и советовали, а я простукивал плитки, и ненадежные отдирал.
Через пару дней Ётить поднялся посмотреть. И обалдел:
— Ты что, ётить, ох…л?! Ты все расфурычил!
— Только где звук полый.
— Забудь про звук, ётить! Постукал — если не отлетела, оставляй!
Так я и делал. Не знаю, как эти плитки до сих пор держатся.
На шпиле над нами работали заключенные. Двое каким-то образом умудрились бежать и попали в цементный раствор (потом мы использовали это в сценарии «Джентльмены удачи»).
Как-то пришел на стройку — около открытого люка стоит солдат-узбек и кричит что-то непонятное. Стали собираться люди. Оказывается, в подземные коммуникации пошел ядовитый газ. Появились пожарники и начали вытаскивать тела работавших там солдат. Некоторых врачи смогли спасти…
