Мы выскакиваем из машины и укрываемся за сожженным трактором. Шум раздается теперь где-то дальше, как будто птицы улетели вдаль. Затем вокруг нас грохочут взрывы, напоминающие оглушительный треск фейерверка. Над моей головой со свистом пролетает осколок размером с руку взрослого мужчины и вонзается в землю возле Кюппера.
— Повезло, — замечает мой сосед-санитар. Неожиданно раздаются чьи-то крики, призывающие на помощь врача.
— Должно быть, задело кого-то из зенитчиков. Мы как раз проехали мимо расчета зенитного орудия, — говорит унтер-офицер Винтер, также запрыгнувший в нашу воронку. — Пошли!
Вылезаем и снова занимаем места в машине.
Санитар объясняет, что «сталинский орган» — это примитивная ракетная установка, помещенная на обычный грузовик. Ракеты запускаются электрическим способом. Они не могут попасть в конкретную цель, а просто очень кучно покрывают выбранный для залпа участок земли. Горе тому, кто оказался в месте обстрела и не нашел себе надежного укрытия.
Теперь мы едем очень осторожно. Во многих местах дорогу нужно тщательно расчистить, чтобы по ней мог проехать транспорт. Встречаем другие машины, водители и пассажиры которых, пожалуй, думают так же, как и мы. Многие из них нагружены ранеными и убитыми — вывозить их можно лишь в ночное время, чтобы не попасть под прицельный огонь врага. Считается, что русские не видят наших ночных передвижений, однако это великое заблуждение. Враг знает, что происходит в ночное время, и обстреливает эту часть города из дальнобойных орудий. В небе постоянно появляются русские «швейные машинки». Мы часто видим их, они четко вырисовываются на фоне темного неба, освещенного огнем пожаров.
Высоко в небо взлетают зажигательные снаряды. Спереди доносится громкий треск пулеметных очередей. Я уже узнаю по звуку марки русского стрелкового оружия. Мы слышим взрывы ручных гранат, сопровождающиеся криками, и останавливаемся посреди развалин. Винтер куда-то исчезает, но через несколько минут возвращается.
— Наши люди должны были оставаться там, где были вчера, — сообщает он. Приближаемся, насколько это возможно, к условленному месту. Затем нам приходится остальную часть пути преодолевать пешком, неся в руках контейнеры с едой.
Машины снова трогают с места и медленно, метр за метром, двигаются вперед. Вижу два сгоревших русских танка «Т-34». Проходим мимо них и приближаемся к огромному зданию, похожему на заводской корпус. На фоне горящих развалин домов вдали видна высокая дымовая труба, похожая на угрожающе вытянутый к небу огромный палец, этакий перст указующий. Заходим в тень, отбрасываемую заводским зданием.
Начинаем разгружать нашу поклажу, и хотим идти вперед, однако русские снаряды начинают падать именно там, куда мы направляемся. Некоторые из них ложатся в опасной близости от нас. Позади нас вспыхивает огромный факел, это снаряд угодил в какую-то машину. Затем еще один взрывается рядом с нами, наверное, это попадание в склад с горючим. Замираем на месте, ждем, что будет дальше.
Впереди земля сильно распахана воронками от взрывов, повсюду завалы каменных обломков, груды мусора. Я чувствую, как при каждом разрыве снаряда, предваряемом оглушительным ревом, покрываюсь гусиной кожей. Мы передвигаемся зигзагом, перескакивая через бревна, железные балки и камни. Спотыкаемся, бросаемся животом на землю, снова поднимаемся и снова бежим.
— Держитесь вместе! Не разбегайтесь! — командует Винтер.
В свете огня я вижу бегущих людей, затем взрывы ручных гранат. Мимо нас пробегают несколько человек. Винтер встает и о чем-то спрашивает одного из них. Судя по военной форме, это офицер.
— Нам нужно продвинуться немного вперед, а затем свернуть направо, — сообщает нам Винтер. — Пару часов назад они выбили Иванов из этого места. Теперь, они, видимо, хотят вытеснить нас отсюда.
Осторожно ползем вперед и вскоре оказываемся на открытом пространстве, заваленном кучами земли и бетонными глыбами с торчащими из них прутьями арматуры. По всей видимости, здесь раньше был блиндаж, уничтоженный бомбой. С другой стороны от нас высится стена и три чудом сохранившиеся колонны.
— Они должны быть где-то здесь, — бормочет Винтер, указывая на стену.
Идти дальше мы не можем. Тот участок земли, который нам нужно пересечь, русские поливают дождем снарядов и пуль. Неужели нас уже заметили? Прячемся за бетонными глыбами, однако осколки впиваются в землю так близко от нас, что я чувствую кожей лица жар раскаленного металла. Перед нами в небо взлетают трассирующие пули, трещат пулеметные и винтовочные выстрелы. Неужели Иваны снова атакуют?
Перестрелка постепенно смолкает.
— Бегом к стене! Живо!
Это Винтер хрипло выкрикивает команды. Бежим через завалы битого кирпича и обломков железа. Мы никого не видим. Проскальзываем мимо стены и оказываемся перед входом в подвал.
Неожиданно слышу чей-то крик, доносящийся как будто из-под земли:
— Эй, приятель, убирайся отсюда! Чего ты хочешь? Чтобы сюда по нашу душу пришел Иван?
Откуда-то из развалин появляется голова в каске.
— Мы ищем нашу часть, — доносится до моего слуха громкий шепот Винтера.
— Какую часть?
Винтер называет ему наш номер.
— Понятия не имею. Мы из другого подразделения. Но если вы ищете тех, кто выкурил русских отсюда этим утром, то найдете их метрах в пятидесяти от нас. Сверните направо к заводскому корпусу. Только убирайтесь отсюда поскорее и благодарите бога, что здесь пока наступило затишье.
Голова в каске исчезает. И они называют это затишьем? Мы не осмеливались оторвать лица от земли! Встаем и идем дальше. Под ногами у нас хрустят осколки битого стекла. Над руинами повисают наши тени. В следующую секунду в нашу сторону летят трассирующие пули, громко строчат пулеметы, осыпая нас градом пуль. Со всех ног мчимся вперед. Рядом с нами возникает какая-то тень.
— Вы не из полевой кухни 1-го эскадрона? — доносится из темноты чей-то вопрос.
— Это ты, Домшайд? — спрашивает в ответ Винтер.
— Так точно. Я тут уже два часа жду вас, чтобы показать дорогу.
Мы спасены. Домшайд — обер-ефрейтор. Он рассказывает нам, что утром они контратаковали противника и теперь занимают позиции в цехах завода.
Винтер ругается.
— Каждый раз, когда мы приходим, вы переходите на другое место. Когда-нибудь мы отдадим еду прямо Иванам в руки.
— Такое уже было, — говорит Домшайд. Прошлой ночью четверо солдат из 74-й пехотной дивизий угодили в лапы к русским вместе с едой и боеприпасами. Во время утренней контратаки мы нашли лишь пустые контейнеры и никаких следов наших бойцов.
