Сбор назначен утром 12 июня на складе Фландр. Надо учитывать тот факт, что возвращения не ожидается. Стоит забрать с собой все, что возможно, считает мама, и прежде всего животных – и любимых, и полезных, – а именно маленькую собачку, сучку Зору (которая вскоре принесет щенков), трех кроликов, двух кур, не считая семи канареек с запасами семечек. Кроме того, необходимые вещи. Мой багаж – мои платья. Я набиваю в чемодан штук пятнадцать, в том числе и наряд Мадлон, три платья напяливаю на себя – вот уж попотею в дороге!
Не буду рассказывать об исходе. Жуткие пробки на дорогах. Монтаржис вечером, в 12; Жьен-сюр-Луар на следующий день. Мы умираем от жары и жажды (бутылка воды стоит пять франков). Встреча с военным конвоем, который буквально осаждает наш автобус. Парни, узнав, что я стенографистка-машинистка, непременно хотят представить меня своему командиру. Тот любезно просит о помощи.
Конвой отстает от нас в Бюже (Коррез). Нас семь или восемь семей, мы находим приют в уютном владении. Но ни у кого в кармане ни гроша! Никаких вестей от папы, а это уже страшно!
Я – самая старшая. Надо зарабатывать на хлеб для семьи. Как? Я продержалась пять месяцев в Военном бюро, исполняя обязанности секретарши майора Д. (немного влюбленного в меня).
Все идет нормально, но мы живем впроголодь. (Моя единственная зарплата на четверых!) Жизнь проходит в печатании «секретных» писем и докладов, некоторые из которых мне приходится возить в город Тюль.
– Никому ничего не сообщать! Даже дома! Клянетесь?
Я восхищена своей ролью, уже мечтаю о сенсационном продолжении: шпионаж в пользу Франции – как Фейере[20] в «Марте Ришар». Двойной агент… Я справлюсь! Кокетливая, развратная, я буду сводить с ума немецких офицеров, чтобы добыть «документы»… Правда, случается, что шпионкам приходится спать с врагом – фу!
Наконец приходит весточка от папы. Полегчало. Он приезжает! Переживания от недолгой встречи. Он оставляет немного денег. Я ношусь на велосипеде по коррезским деревням в поисках яиц и муки. Близится конец лета. Письмо от Сапорты с просьбой вернуться в Париж «любыми средствами» и открыть бутик. Правда! Может, в Париж возвращается жизнь. Под бошами! Быть может, они и не так страшны. Моя истинная профессия вновь тянет меня. Мама одобряет мое решение. Мы собираем последние деньги, чтобы нанять большую машину, которая повезет всех четверых. Оплата – четыреста франков за каждого.
Разочарование! Послание Сапорты давно устарело. Его шурин получил письмо и от меня, где я рекомендовала одну из подруг в продавщицы. Та устроилась на работу. Для поддержания дела (я замечаю на ней каракулевое манто) она собирается замуж и не хочет уходить. Я без ропота оставляю место за ней. Тяжелая зима. Почти нищета. Живем на жалкие крохи, которые продолжает получать папа. Выживаем… На брюквенной диете легко и отправиться на тот свет. Мы тоскуем по настоящей пище.
По вторникам и пятницам, зачастую в холод, ветер и снег, уезжаю с четырьмя приятелями по курневской школе на велосипеде. Направление – окрестности Бове, где мы посещаем каждую ферму, пытаясь разжалобить хозяев. Если бы вы видели, как мы возвращаемся (75 километров пути): навьюченные как ослы, с заполненными багажниками и авоськами по бокам, которые нещадно царапают икры. Особенно тяжело, когда ветер дует в лицо. Нас заносит, прокалываются шины. Мы ждем, переминаясь с ноги на ногу и размахивая руками, чтобы не замерзнуть. Вновь садясь на велосипед, едва не разбиваю лицо.
Я хоть и девушка, но выносливости у меня хватает, а парни не отпускают меня от себя, тем более что я ценная спутница со своей порозовевшей мордочкой, когда (такое случается часто) немецкий патруль требует предъявить документы. (Нам вообще нужны спецпропуска.) Я играю в наивную девочку и рассказываю о трех маленьких братьях (одного добавляю). Нас пропускают, иногда даже дарят американские сигареты – откуда только их достают фрицы?
Запасы тают. А если снова начать читать объявления в Paris-Soir? Комитету Мермоза требуются продавщицы. Я сразу соглашаюсь.
Нас семь женщин-служащих под руководством красивой русской дамы, у нее отличные отношения с хозяевами. Хозяев двое, они живут на площади Сен-Жорж. Майор шестидесяти лет и красавец Ремон М., с которым я прекрасно ладила – за исключением ночей, как ему хотелось.
Комитет Мермоза собирает средства на создание в Дакаре филиала имени погибшего великого авиатора. Нам выдали книжки с двухфранковыми бонами, которые мы должны продавать (пятьдесят сантимов скидки). Мы разделили Париж между собой по округам. Дела идут неплохо. В 40 су нельзя отказывать человеку, ратующему за популярное имя. Однако в один прекрасный день, помню на «пятом» коммунисте, дверь распахивается, слышится брань, мне наносят удар ногой, и я отлетаю к лестнице. Мермоз был членом «Огненного Креста»[21].
Исход в Коррез
Золотая жила – это поездки, которые организует для нас комитет. Один раз Виши. Два раза Клермон-Ферран, Лион, Гренобль. Несколько раз группу возглавляет Ремон М. Документы у нас в порядке, никаких затруднений на демаркационных станциях. Останавливаемся в хороших гостиницах, приемы, иногда с шампанским, ослепительные праздники. Летом некоторые из этих поездок проходят на ура, а мы, фривольные воробушки, занятые своим делом, пока еще не имеем (в сорок первом) четкого понятия об ужасах немецкой победы и растущих бедах Франции. Все ухаживают за нами. Все смеются, пока не приходится говорить: «Лапы прочь!» Приятные и веселые подруги. Русская красавица окутана какой-то тайной.
Исход в Коррез
Как-то вечером она приглашает меня к себе (странно, гости сплошь мужчины!), после ужина замечаю, как приглушается свет и все укладываются на диваны; я спрашиваю, где укромный уголок… и сбегаю.
Комитет распускается. (Выполнил ли он свою задачу?
И есть ли в Дакаре «филиал Мермоза»?)
Я снова оказываюсь на улице.
Немного заработанных денег дают передышку на несколько месяцев. Семья чувствует благодаря папе, что решается исход войны. Однажды немцы уйдут. Париж снова станет Парижем, столицей моды. Любая сфера деятельности, не связанная с элегантностью, будет для меня неполноценной. Мне восемнадцать лет. Настало время пикировать на цель.
Фотограф Табар[22] из Marie-Claire, встреченный мною в студии Тронше, как-то останавливает меня на площади Этуаль:
– Почему бы такой девушке, как вы, не поступить в дом моды?
